Тысяча осеней Якоба де Зута

— Документ, — Сниткер вытирает рот, — сгорел при пожаре.

— Кто засвидетельствовал завещание? Господин ван Клиф? Рыбак? Обезьяна?

Сниткер недовольно выдыхает:

— Мы напрасно теряем время. Отрежьте свою десятину, но не больше шестнадцатой части, или я, клянусь Богом, выброшу эти проклятые статуэтки в гавань.

Шум разгульного веселья доносится от Нагасаки.

Капитан Лейси сморкается в капустный лист.

Почти стертое перо Якоба мчится по бумаге; кисть руки его болит.

— Я, похоже, чего‑то не понимаю, — на лице Ворстенбоса читается недоумение. — Что это за разговор о «десятине»? Господин де Зут, может, вы прольете свет?

— Господин Сниткер пытается дать вам взятку.

Лампа начинает раскачиваться; она дымит, притухает, опять разгорается.

Матрос на нижней палубе настраивает скрипку.

— Вы полагаете, — Ворстенбос моргает, глядя на Сниткера, — что моя честь продается? Как у какого-нибудь изъеденного оспой и червями капитана порта на Шельде, который незаконно вымогает деньги с каждой баржи?

— Тогда — одна девятая, — рычит Сниткер. — Клянусь, это мое последнее предложение.

— Завершите перечень обвинений, — Ворстенбос щелкает пальцами, повернувшись к своему клерку, — фразой: «Попытка подкупа финансового проверяющего», — и перейдем к вынесению приговора. Смотрите сюда, Сниткер: это касается вас. Пункт первый: Даниэль Сниткер снят с должности и лишается всего… да, всего… жалованья, начиная с 1797 года. Пункт второй: по прибытии в Батавию Даниэль Сниткер заключается в тюрьму Старого форта за содеянное. Пункт третий: его частный груз выставляется на аукцион. Поступления от продажи пойдут на компенсацию убытков Компании. Я вижу, вы уже слушаете внимательно.

— Вы… — дерзкий Сниткер раздавлен, — …разоряете меня.

— Этот процесс послужит назиданием для каждого паразита — директора, жирующего за счет Компании. «Даниэль Сниткер получил по заслугам», — предупредит их JTOT вердикт, и они подумают: «Возмездие может настигнуть и меня». Капитан Лейси, благодарю вас за участие в этом неприятном деле; господин Вискерк, надеюсь, вы найдете господину Сниткеру гамак на полубаке. Ему придется отработать проезд на Яву: как не моряк, он будет подчиняться общей дисциплине. Более того…

Сниткер вскакивает из‑за стола и бросается к Ворстенбосу. Якоб краем глаза замечает кулак Сниткера над головой патрона и пытается его перехватить: горящие павлины кружатся перед глазами, стены каюты поворачиваются на девяносто градусов, пол бьет по ребрам, металлический привкус во рту, конечно же, кровь. Пыхтение, сопение и стоны доносятся до него. Якоб видит, как первый помощник наносит сокрушительный удар в солнечное сплетение Сниткера, отчего лежащий клерк вздрагивает в непроизвольном сочувствии. Еще два моряка врываются в помещение как раз в тот момент, когда Сниткер сгибается пополам и падает на пол.

Где‑то на нижних палубах скрипка наигрывает мелодию песенки «Моя темноглазая девочка из Твенте».

Капитан Лейси наливает себе стакан черносмородинного виски.

Ворстенбос лупит Сниткера по лицу тростью с серебряным набалдашником, пока не устает рука.

— Заковать это насекомое в кандалы и бросить в самый грязный угол жилой палубы, — приказывает Ворстенбос.

Первый помощник и двое матросов утаскивают стонущее тело. Ворстенбос опускается на колени рядом с Якобом и похлопывает его по плечу:

— Благодарю, что приняли удар на себя, мой мальчик. Ваш нос сейчас, боюсь, яйцо всмятку.

Боль в носу Якоба говорит о переломе, руки и колени липкие, но не в крови. В чернилах, осознает клерк, поднимаясь с пола.

Чернила из его разбитой чернильницы, синие ручейки и расползшиеся озерца…

Чернила, которые впитываются сухим деревом, затекают в щели и в трещины…

«Чернила, — думает Якоб, — более плодовитой жидкости не найти…»

Глава 3. НА САМПАНЕ, ПРИШВАРТОВАННОМ К «ШЕНАНДОА» В ГАВАНИ НАГАСАКИ

Утро 26 июля 1799 г.