Ты жена мне, помнишь?

И ведь видела уже издалека, что девочки так умеют, а всё равно осознать сложно. Вот только что они стояли здесь, и вот уже исчезли. Не привычная я всё ещё ко всем этим магическим штучкам. А привыкать надо. И уметь находить двух проказниц, доставшихся мне в дочки, тоже нужно.

Сосредоточившись, тянусь сознанием к падчерицам, пытаясь определить, где они. Раньше ведь получалось. Они тут, я чувствую. Просто… спрятались под очередным своим невидимым щитом. И, кажется, отошли немного в сторону. Прислушиваясь к себе, сужаю глаза, и перед моим мысленным взором проявляется картинка показывающей язык Эмелин и прыскающей смехом Каталины. Обе они какие-то полупрозрачные, но вполне различимы.

– Я всё вижу, Эми, солнышко, – усмехаюсь лукаво. И неожиданно даже для самой себя показываю проказнице язык.

Та округляет изумлённо глаза, и бросает на улыбающуюся сестру досадливый взгляд.

– А ты не верила, – шепчет Кати. – Я же говорила, что ведьма она самая настоящая, а не понарошку.

– Готова? – внезапно обнимает меня за талию Федерик, незаметно оказавшийся рядом.

– К чему? – опасливо уточняю я, повернув к нему голову. И что это он так удовлетворённо выглядит? Рад, что я действительно могу девчонок обнаружить?

– Как? Ты уже забыла? Мы в Анжерон отправляемся, жена. Идём, – он берёт меня за руку. И я внезапно ощущаю, как нас обоих накрывает пелена, похожая на ту, что я уже наблюдала во время задушевного разговора с девочками в коридоре. Кажется, мы с мужем теперь тоже невидимые.

Зато дочки стали для меня более различимы. Кати и Эми, получив разрешающий кивок отца, разворачиваются и, держась за руки, устремляются прочь из вестибюля. А Федерик увлекает меня за вслед за ними.

– А куда мы идём? – спрашиваю шёпотом, когда мы вчетвером оказываемся в примыкающем к вестибюлю коридоре.

– Увидишь, – улыбается муж загадочно.

И мне не остаётся ничего, кроме как молча следовать за ними тремя. Позади остаётся один коридор, потом ещё один, в который мы свернули. Нам по пути встречается парочка горничных, но они нас, конечно же, не замечают. А потом девочки останавливаются возле какой-то неприметной двери, будто прозрачной плёнкой затянутой. Мы с Федериком тоже подходим к ней. И муж, не отпуская моей ладони, свободной рукой чертит на дверном полотне какие-то замысловатые символы, после чего прикладывает к центру ладонь. Тихо щёлкает замок. И дверь открывается, являя нам темную лестницу, спускающуюся куда-то в непроглядный мрак.

Девочки смело заходят первые. И, спустившись на несколько ступенек, замирают ожидая нас.

Сочетание темноты и закрытого пространства я очень не люблю. Не до фобии, но всё же… мне в таких местах некомфортно. Вот и сейчас, переступив порог и став возле девочек, я чувствую себя весьма неуютно. Особенно, когда Федерик погружает всё во тьму, закрыв за нами дверь, и принимается чертить на ней какие-то светящиеся линии.

– Почему вам страшно? – спрашивает тихо Кати, и я чувствую её взгляд. Не только её. Кажется, они обе сейчас на меня внимательно смотрят.

Хочется отрицательно покачать головой и уверить, что со мной всё в порядке. Но я вовремя прикусываю язык. Поймут ведь, что обман. Не самый лучший способ добиться доверия.

– Когда-то в детстве мне довелось долгое время просидеть в темноте в маленьком закрытом чулане. И с тех пор я немного боюсь темноты, – признаюсь девочкам.  

– А кто вас там закрыл? – удивляется Эми.

– Другие дети. Девочки постарше. Мы повздорили из-за того, что я не захотела делать, как мне велели. И они вот так вот решили меня проучить. Запихнули в чулан и закрыли, – рассказываю, наблюдая, как вспыхивают и гаснут последние заклинания на двери.

– И как вы выбрались? – это опять Эми. Впервые за время нашего знакомства она не ершится и разговаривает со мной без своей обычной неприязни. Как тут не сделать шаг навстречу?

Вот только я мало что могу рассказать.

– Услышала неподалёку шаги и позвала на помощь, – сообщаю обтекаемо. Не рассказывать же им о том, как я несколько часов орала в том чулане и плакала, а никто не слышал. Да и уточнить, что меня нашла уборщица, и всё это происходило в детдоме, я тоже никак не могу. Для девочек я, пускай и сирота, но Анна, аристократка в чёрт знает каком поколении, выросшая в собственном родовом замке.

– Эта лестница нестрашная. Мы тут не раз ходили. Папа уже запечатал дверь и можно сделать вот так, – авторитетно заявляет Эмелин, и в её ладошках зажигается светлячок, освещая всё вокруг золотистым сетом.

Каталина следует примеру сестры, и светлячков становится два. Красиво.

– Спасибо, девочки, – улыбаюсь им благодарно. 

И с любопытством поворачиваюсь к Федерику. Он тоже зажжёт?

Муж, удивлённо вскидывает бровь.

– Тебе нужно ещё больше света? – интересуется с усмешкой. И в его большой ладони появляется сразу целая пригоршня огоньков, которые он тут же подбрасывает в воздух. И те, роем закружив вокруг нас, поднимаются вверх, ярко освещая всё вокруг.

Так мы и продолжаем путь. Девочки со светлячками впереди. Мы с Федериком позади.

– Так куда мы идём? – не выдержав, снова интересуюсь я.

– В Анжерон, – хмыкает муж.