Ты умрешь красивой

В комнате повисла удручающая тишина, только монотонно гудели кулеры в процессорах. На экране застыло немощное лицо возможного убийцы.

– А что, если… – нарушила молчание Вера, – тело подобрали, увезли и спрятали?

– Зачем?

– Куаду так и поступил. Нам сказал, что бросил на обочине, а сам зарыл где-нибудь. Людям в экстремальных ситуациях свойственно совершать поступки, которых они потом могут и не помнить. Они придумывают свою реальность, долго прокручивают ее, и мозг воспринимает ее как что-то случившееся на самом деле.

– В первую неделю после похищения… – стал вспоминать Эмиль, – он дважды пытался покончить с собой. В первый раз его удачно вытащила из ванны консьержка, которая поднялась попросить сделать музыку потише, второй раз он собирался броситься под колеса метро, но его успели оттащить от платформы.

– Да, он действительно был суицидником. В первое же свидание признался мне в этом.

– Обычно это просто уловка, – скривился Эмиль. – Мол, я такой разнесчастный, пожалей меня или брошусь с моста.

– В нашем случае, как видишь, не уловка. Он свое дело сделал, в конце концов. Нет, он не убийца и не «Призрак Тюильри». Подписываюсь под словами Зои.

– Подожди, я не договорил! Пытаясь покончить с собой дважды в первую неделю, он вдруг бросает свои попытки. Напротив, возвращается к роли этакого Дон Жуана, продолжает охмурять девиц, совершает с ними безумные ритуалы.

– То есть «Призрак Тюильри» спустился с небес, возложил ему длань на голову и сказал: «Ребенок, которого ты бросил на обочине, встал и пошел. Он жив! А мы с тобой развлечемся. И я покажу, как»? Так, что ли?

– Нет, не так, разумеется. – Эмиль сделал неопределенное движение пальцами. – Но как будто теплее… Надо найти причину, почему Куаду перестал горевать об убиенном ученике и продолжил свои любовные похождения. Кстати, он спал с матерью Тьерри, актрисой, видимо, опаивая ее, как и тебя, чтобы она не заметила его мужскую несостоятельность.

– С матерью Тьерри? – нахмурилась Вера. Ее вдруг ужалила явившаяся непрошеной ревность, но она тотчас одернула себя. На помощь пришло спасительное воспоминание о беседе с актрисой из театра Эссайон. – В ту ночь Куаду позвонил Тьерри! А пропажей первого мальчика занималась полиция?

– Да.

– Не ты?

– Я лишь установил слежку за подозреваемыми по просьбе Кристофа… В тот день, помню, приходил только отец Стефана… такой… не очень приятный тип, у него ожог на пол-лица.

Вера бросилась к своему компьютеру, стала судорожно листать фотографии. Нашла одну, где Куаду и темноволосый человек, у которого правая половина лица была рыхлая, будто в оспинах, сидели за столиком в кафе и о чем-то говорили. Эмиль запечатлел их за стеклом кафетерия.

– Он?

Эмиль кивнул.

– Ты плохо читала дело. Это – Франсуа Жаккар, отец Стефана. После похищения они с Куаду много раз встречались. Напомню, что писатель преподает в лицее литературу. А этот человек, – Эмиль ткнул в экран, указывая на Франсуа Жаккара, – всех замучил своим нытьем. Юбера довел до ручки. Хотя в какой-то момент тот смирился, и они подолгу просиживали в офисе. Бедному Юберу, наверное, в конце концов, понравилось играть в утешающего психоаналитика. Думаешь, почему я сюда перебрался? Видеть его не могу, эту нудящую муху.

– Ты отказал ему, да? И теперь тебе стыдно? – спросила Вера, стараясь быть не слишком строгой.

– Я перепоручил его Юберу. В тот день я плохо соображал… – начал оправдываться Эмиль, пряча взгляд.

– Ты его избегал, просто выбросил из списка подозреваемых! И сделал это из простого стыда! Нам нужно с ним побеседовать, – отрезала Вера.

Эмиль умоляюще вздернул брови. Тон строгой учительницы подействовал на него усмиряюще. Вера взяла это на заметку.

– Представь такую картину. – Она села в компьютерное кресло, подъехала к Эмилю и заглянула ему в лицо, будто нашкодившему ребенку, опустившему голову. – Безутешный отец приходит к тебе за помощью, а ты отмахиваешься от него, как от мухи. Он затаивает на тебя зло, нанимает гробокопателей и уличных художников.

Эмиль выпрямился, задержав дыхание и глядя поверх головы Веры.

– Он бывает у Юбера и мог выведать все твои тайные грехи и слабости, – безжалостно продолжала она. – Про могилу – кто мог узнать, что она тебе так дорога? Старые газеты? Твои подростковые выходки быльем поросли, помнит такое только родня. Кто этот человек? Есть у тебя копия его ID-карты или паспорта? Чем он занимается?

– Паспорт… – тут же отчеканил Эмиль, помнивший все наизусть. – То есть ID-карта выдана Префектурой Парижа в 2015-м, работает бухгалтером в театре Эссайон. Имеет диплом факультета экономики университета Бордо. – Эмиль повернулся к компьютеру и распечатал фото с ID-карты Франсуа Жаккара.

– Эссайон? Что-то больно много ниточек ведет к этому театру, – ухмыльнулась Вера.

– Он отец первого мальчика, – напомнил Эмиль, но в голосе сквознуло сомнение. – И он был совершенно безутешен. Абсурд, если он убил сына, а потом заявился в полицию и, не найдя быстрого отклика, отправился в бюро частного сыска.

– Не убил. Он не убивал, а действительно его потерял. Неделю и Куаду был безутешен!