Ты только живи

— Тогда слушай дальше. Когда отец Димы немного поправился после операции, Дима показал письма ему, греческий тот худо-бедно немного помнил, хотя при Сталине занятия понтийцев своим родным языком не поощрялись. Он вспомнил, что Константин говорил ему когда-то об этих письмах, но отец Димы отнесся к этому довольно равнодушно. Так вот, эта Микаэлла приглашала братьев к себе. Или сама предлагала приехать. Причем очень навязчиво, намекая, что всем троим есть о чем поговорить. Немного странно, конечно: они никогда о ней и не слышали — и тут на тебе: здравствуйте, я ваша тетя! Точнее, не тетя, а, по ее словам, праправнучка Георгия Апостолиди — того самого грека, который работал в экспедиции на Самотраки. В любом случае, из этой ее затеи ничего не вышло. Она так и не приехала в Союз, да и они не съездили в Грецию. Я думаю, Константин вообще не ответил ей.

— Почему?

— Ну, связи с заграницей, особенно с капстранами, в СССР не поощрялись, так что от греха подальше… А может быть, сыграло роль как раз то, что они этой женщины совсем не знали. Другое дело, если бы отношения продолжались много лет, тогда еще можно понять. Так или иначе, переписка угасла. Но Дима попросил отца перевести все имевшиеся письма: тому после операции все равно надо было соблюдать постельный режим. Даже купил ему греческо-русский словарь. И настойчивость, с которой эта Микаэлла, в общем-то совершенно незнакомый человек, просила о встрече, нас удивила. Знаешь, Игорь, пожалуй, для первого раза хватит, — неожиданно подытожила она.

— Как знаешь.

В наступившей паузе она повернулась, отыскивая глазами официантку, а я ковырнул вилкой кусок отбивной, который оставил приличия ради, и задумался.

Наверное, мы должны были поплакаться друг другу в жилетку — что мы и сделали. Она потеряла любимого человека, я — тоже. Но что дальше? Чем я мог помочь ей, а она — мне? Потерянной любви можно противопоставить новую любовь, но Инна — она же по-прежнему любит своего Захаропулоса. И пригласила меня совсем не за этим. А зачем? К чему этот ее рассказ о каких-то монетах и письмах?

Официантка подошла, положила бумажку со счетом и удалилась. Инна достала из сумочки несколько купюр, положила на скатерть и придавила пепельницей.

Мы вышли из «Пиццы-плюс». Стемнело. Дождь так и не начался, но немного похолодало. «Набросить на нее, что ли, свою джинсовую куртку?» — подумал я, но не решился: это было бы слишком похоже на юных влюбленных — а мы не были ни тем, ни другим.

— Тебе куда? — спросил я.

— На Комарова.

Некоторое время мы шли молча. Вопрос: «Что дальше?» — не сейчас, а вообще — продолжал оставаться без ответа.

— Ты знаешь, Игорь, — начала она. — Ничто в этой жизни не происходит просто так. Я не верю в Бога, но я верю в судьбу. Хотя это может быть одно и то же. И если я обратила внимание на твое объявление и позвонила — это не случайность. Так было задумано. Не мной и не тобой. Там. Ведь тебе больше никто не звонил?

— Нет.

— Я шла era эту встречу, не имея ясного плана в голове. Теперь у меня появилось чувство, что ты можешь помочь мне. И я почему-то думаю, что когда-нибудь смогу отплатить тебе тем же. Не деньгами — чем-то другим.

— И в чем же он состоит, этот твой план?

— Ты поможешь мне искать моего мужа.

Оба-на! Я даже остановился. Тоже мне, частный детектив Перри Мейсон! Впрочем, Мейсон, кажется, был адвокатом.

— Где? В Греции, что ли?!

Сзади послышался стук каблуков и смех. Нас догоняла влюбленная парочка. Инна подождала, пока парень и девушка обгонят нас, потом, понизив голос, продолжала:

— Почему бы и нет? Я планировала просить об этом одного своего знакомого, честно говоря, не очень мне симпатичного. Но он поставил жесткие временные рамки — две недели. Что можно сделать за две недели? И вот я нашла тебя, человека, который сейчас не работает, а значит, не ограничен во времени. Повторяю, что бы ты там ни думал, наша встреча — не случайность.

— А милиция? Туда ты обращалась?

— «Ищут пожарные, ищет милиция…» — процитировала она. — Не смеши: он же не в соседнем лесопарке пропал!

— Почему ты не поедешь сама? — суховато спросил я.

Честно говоря, мне не понравилось это ее категоричное: «Ты поможешь мне искать моего мужа». Вот уж действительно без меня меня женили!

— Потому что не могу: у меня парализована мать, и врачи говорят, что… в общем, она в таком состоянии, что в любую минуту может случиться… самое худшее. А я у нее одна. Мне пришлось выбирать между двумя самыми близкими мне людьми: мужем и мамой. И я выбрала обоих: я останусь с мамой до последнего, но попытаюсь найти Дмитрия, чего бы мне это ни стоило!

— Почему не нанять для матери сиделку?

— Я думала об этом. Она и слышать не хочет! «Как заболела, так и стала никому не нужной!» До слез дело доходило, до истерики. Я поняла, что это может убить ее даже раньше, чем болезнь.

«Но если судить по возрасту моей новой знакомой, у нее должны быть совсем взрослые дети», — мелькнула мысль.

— А твои дети?

— У меня нет детей, — коротко ответила она.

— Но язык? Я по-гречески, как говорится, ни бум-бум.

— Английский-то ты знаешь?

— Ну, не так чтобы очень…