Ты помнишь, товарищ…

Часто рано утром раздавался телефонный звонок. Это звонил из больницы Светлов (телефон стоял возле его кровати) и хриплым, слабым от болезни голосом читал новые стихи, написанные ночью. Несмотря на всю тяжесть болезни, он по-прежнему оставался требовательным к себе. Помню, как прочел он мне стихотворение «В больнице». Я не разобрала одну строчку и попросила повторить.

– Погоди, старуха,- быстро сказал Светлов,- значит, над этой строчкой еще нужно подумать…

В больнице составил он последнюю книжку своих стихов «Охотничий домик»…

Одна назойливая дама без конца спрашивает:

– Михаил Аркадьевич, что же у вас все-таки находят?

– Талант!

Светлова привозят в палату после очередного рентгена. Усталого, измученного. Я ни о чем не спрашиваю.

– Старуха, привези пива! -неожиданно говорит он.

– Пива?!

– Да. Рак у меня уже, кажется, есть.

– Позови сестру, надо сделать укол.

Эх ты, доля, моя доля,

Доля промедолья…

Входит сестра с круглым лоточком, прикрытым марлей, на котором лежит шприц.

– Ну что, взяла свое лукошко и пошла по ягодицы?

За несколько дней до смерти он сказал сыну:

– У здешней няни есть внук. Ему шесть лет. Возьми его, поезжай с ним в «Детский мир» и купи ему все новое: ботиночки, пальто, костюм. Старухе будет приятно.- И добавил еле слышным от слабости голосом: – Как легко быть Гарун-аль-Рашидом, а мы почему-то это делаем так редко!

Когда-то он задумал статью, которая должна была начинаться словами: «Трудно ли быть молодым? Мне- не трудно».

А на портрете, нарисованном художником Лисогорским, Светлов написал:

Нет, молодость – огонь, не дым!
Всегда я буду молодым!

В больнице возле его кровати то и дело появлялись люди поседевшие, с лицами, иссеченными морщинами. Что говорить – старые люди. И право же приветствие: «Здравствуй, старик!» – для стороннего наблюдателя отнюдь не звучало шуткой. А они смеялись. Потому что по-прежнему чувствовали себя молодыми. Наверное, там, на комсомольских собраниях своей юности, в городе Днепропетровске, они спорили так же горячо и так же называли друг друга: Маша, Наум, Миша.

Будь это гром, будь это тихий танец,
Нас уголочки всей земли зовут,
И на плечах висит походный ранец,
И соловьи за пазухой живут.

Какие добрые и радостные строки! Сколько в них любви к путешествиям и открытиям, ко всему тому, что называется жизнью. Как поверить, что написал их человек, лежа на больничной койке, тяжко страдающий, глядя в широкое окно, за которым вот уже много месяцев шевелились одни и те же ветви. Только когда его привезли сюда, они были голубыми от инея, а теперь вот стали зелеными…

«Комсомольская песня» – одно из самых последних стихотворений Михаила Светлова.

Прощаясь с жизнью, он обращался к тем, кому суждено понести в будущее эстафету революции.

Недавно, разбирая рукописи Михаила Светлова, я нашла среди них четыре строчки, написанные очень неразборчиво, много раз перечеркнутые. А когда прочла, мне показалось, что я вновь услышала живой голос поэта:

Без России не прожил я дня,
Ты, судьба, моя странная странница,
Неужели они без меня,
Все хорошие люди, останутся?

КОГДА ВОКЗАЛЫ СТАЛИ МНЕ НОЧЛЕГОМ… Юнна Мориц

Однажды зимой мне пришлось ночевать на Киевском вокзале – я поссорилась с родными.

Только нашла скамейку и сняла пальто, чтоб накрыться с головой, подошел Светлов. Мы долго разговаривали о разном и солоноватой водой запивали черствые пирожки. Потом Светлов ушел, а я мгновенно заснула. Утром встаю и вижу – записка, Михаил Аркадьевич приглашает к себе. Днем встречаемся на Тверском бульваре, он говорит:

– Пока ты спала, как дохлая Джульетта, я подумал, что сегодня мы вполне могли бы гульнуть в ВТО. Это – вкусно кормящий вокзальчик, где все поезда летят под откос, но, как правило, не от бифштекса.