Минус еще одна неделя. Я даже часы посчитал – сто шестьдесят восемь. Раньше недели были короче, ну или ощущения другие. В клуб сходить, побоксировать, выпить, покурить, потра*аться. Сейчас я лишь выжидал и отсчитывал минуты, время начинало свой ход только когда мы пересекались с Ульной в коридорах.
Не здоровались. Не обменивались любезностями. Молча заглядывались друг на друга, и я выдыхал. Да, как последний кретин, школьник не достигший пубертата. Вот именно так все и было. Потом Ветрова уходила с этим своим долбанафтом, отводила от меня взгляд, и время снова останавливалось. Проклятая жвачка, которую невозможно выплюнуть.
В один из дней на ринге, я почему-то задумался об этом самом времени без Ульяны. Перестал давать сдачи, ставить блокировки. Тупо получал по морде и глотал воздух. Ах, ну да, еще думал. О ней. О себе. О тех ночах, когда приползал в кровать и пытался заснуть. В тот бой я потерялся сам в себе, чуть не отключился. Арсен выпер меня с тонной нотацией, ничуть не лучше Ветровой. Так и сказал, чтоб шел нахер, ибо смертники ему не нужны.
Я еле доковылял до тачки, держась за ребра. Тело изнывало знатно, хотелось лечь и сдохнуть. Кости выламывало, но сука, сердце не отпускало. Ныло и ныло. Да твою ж мать! Когда это нытье закончится. Что ж оно такое долгое и изводящее. Я дал по газам, стараясь дышать ровно, потому что даже вздохи вызывали неприятные ощущения. И тут на дорогу выскочил котенок. Маленький, черно-белый, мокрый, с испуганными глазами. Он то и дело оглядывался. Я тормознул, присмотрелся и заметил большую псину, которая кажется, искала этого самого котенка.
- Черт, - шепнул сам себе. Кот посмотрел на меня, даже через стекло я видел этот отчаянный взгляд: страх вперемешку с надеждой. Кажется, мы были похожи. Я выскочил из машины, наверное, иногда в жизни нужно помогать, наверное, и животным, в том числе. Поэтому и взял пушистого на руки, усадил в тачку. Стянул с себя олимпийку и укутал кота в нее. Мы были оба не в лучшем состоянии.
- Ну что, к врачу может тебя, малой?
Пушистый в ответ мяукнул. И я посчитал, что он согласился. Заехал в ветеренарку по пути, думал оставить мелкого, но врач наотрез отказалась. Она осмотрела его, сделала какой-то укол, взяла какие-то анализы, расписала, чем кормить и подарила ошейник с бантиком.
- Ну и что мне с тобой делать? – спросил я кота, сидя на стуле в клинике. Тот опять мяукнул и перелез с олимпийки мне на руки. Затем шмыгнул под куртку, и прижался к моей груди, словно я гребаная мамочка.
- Наглость, друг, второе счастье, - выдохнул устало я. Делать было нечего, и кот поехал со мной домой. Ну и еще куча всякой фигни, которую пихнула врач. Она, правда, меня хотела в клинику сослать, уж больно страшно я выглядел. Но после отказов, поняла, это бесполезно и предложила обработать раны. Так мы с котом оба побывали на приеме, и немного подлатались.
А перед сном, живность пришла ко мне на кровать. Видимо во всей квартире не нашлось лучше места, чем мой живот. Хотел скинуть негодника, а потом решил сфокать. Он так забавно еще улегся, походил на черный беляш. Замурчал, опустил уши. Я улыбнулся, разглядывая наглеца без роду и племени, и сделал снимок. Не думал долго, пальцы сами на автомате отправили фотку Ульяне. Хотя, очевидно, сообщение не дойдет. ЧС на то и ЧС, чтобы делать человека недоступным.
«Подобрал его на улице. Надо бы имя дать».
Вот и все, что мне пришло в голову. Затем кинул телефон на подушку, отключил звук и закрыл глаза. Усталость нагрянула неожиданно, сдавила плечи, и сделала тело неподвижным. Кот едва слышно мурчал, и этот звук подействовал, словно колыбельная, заставляя, погрузится в сон. А утром, перед тем как уйти в уник, я заглянул в мобильный. Думал время глянуть, однако вместо времени увидел сообщение от нее.
Ульяна: «Назови его Арчи».
Глава 47– Ульяна
После разговора с матерью, во мне наступило опустошение. Вот будто взяли и вытащили все из души, очистили ее, вплоть до самых теплых воспоминаний, и оставили дутую оболочку. Я шла по городу, разглядывала грязный асфальт под ногами. Нет, не плакала. Просто вдыхала холодный пронизывающий воздух, который обжигал легкие. И даже ночью, когда лежала в одинокой комнатушке, куда до сих пор никого не подселили, ничего не чувствовала.
А потом мне до чертиков захотелось услышать голос Ника. Мама говорила, он сделал какую-то очень неприятную вещь с Валерой, только зачем? Отомстил? Из-за меня? А как же секс без обязательств, общение в котором нет будущего? Я окончательно запуталась в поступках Никиты. Знала только то, что меня тянет к нему, безумным магнитом, и больше ничего. На эмоциях я удалила его из черного списка и даже чуть не позвонила. Вовремя, правда, опомнилась, убрала телефон и принялась дожидаться рассвета. Думала, утром в универе подойду, поговорю. Все-таки с глазу на глаз проще.