Ты моя одержимость

– Около часа, наверное, не знаю, не смотрела на часы.

– И что делала? Рисовала?

Лера всегда в свободное время рисует. Не могу представить ее без блокнота и карандашей.

– Ага, смотри, что вышло.

Она протягивает мне блокнот, на открытой странице которого нарисованы звезды, держащиеся за руки.

– Помнишь, как сегодня горели звезды?

– Угу.

Сегодня небо и правда прямо усыпано ими.

– Говорят, что звезды – это души влюбленных. И у каждой звезды есть пара, – говорит Лера.

Солнце – тоже звезда, интересно, какая пара у него? Какое-то несоответствие.

– Я слышала легенду, – продолжает подруга, – о том, что у каждой влюбленной пары здесь, на Земле, своя особенная любовь. У твоих родителей она одна, у моих другая. И у звезд тоже любовь разная, поэтому все они светят по-разному. Одни, как Солнце, светят ярко и дарят тепло. Другие тускло, словно светлячки под потолком чердака. Есть звезды разбитой любви, они светят ярче всех, но и быстрее всех сгорают…

Я любил, когда Лера рассказывала мне о своих рисунках. Для каждого у нее была своя история. В этот момент я забывал обо всем, от чего не удавалось сбежать днем: от участившихся в последнее время ссор родителей, думающих, что я ничего не замечаю; от выпивающего по вечерам грустного отца из-за того, что в бизнесе, по его словам, наступили трудные времена; от больной на голову математички, чуть не поставившей мне двойку за четверть; от порой такого сильного чувства одиночества, которое я испытывал, находясь среди других людей.

Только Лера. Ее тихий завораживающий голос. Наш чердак, окутанный огнями, и другие миры.

– Как ты думаешь, какими звездами были бы мы с тобой? – спрашивает меня Лера.

– Мы? Так мы же не пара.

– А если бы были…

– Не знаю, ты бы точно была Солнцем.

– Почему?

– У тебя волосы рыжие.

Конечно же, дело не только в этом. Лера самый светлый человек, которого я только знаю.

– Ну да, – соглашается подруга.

– А я?

– Ты был бы Сириусом. Мама говорила, что это самая яркая звезда на ночном небе.

– Ярче Солнца?

– Во много раз.

– И почему же тогда я Сириус?

– Все-то тебе скажи.

– А ты скажи.

– Ладно, только не смейся. Обещаешь?

– Ага.

– Точно?

– Да не буду я смеяться.

Интересно, что она скажет.

– Потому что ты самая яркая звезда в моей жизни.

– А я думал, потому что я похож на пса из Гарри Поттера.

– Ты обещал! – Лера возмущенно кричит и тыкает меня в бок.

Через минуту с лестницы доносятся шаги. Ну вот, нас услышали.

Глава 23

Октябрь 2023 г. Лера

Вадим, умиротворенно прикрыв глаза, лежит на моих коленях. Прямо над нами потолок из клетчатых одеял, я собираюсь рассказать ему про свою картину и снова чувствую, будто вернулась в наше детство.

– Говорят, в начале времен люди были похожи на большие шары, они имели четыре руки, четыре ноги и два лица… – начинаю неторопливо рассказывать легенду.

– А… к-хм… что у них было там? – встревает с недвусмысленным намеком парень.

– Вадим!

– Ну согласись, заявка для размышлений мощная.

Так, ладно, продолжим.

– Люди были настолько сильны, что силе их могли позавидовать боги. Тогда Зевсу пришла в голову идея разделить людей надвое, чтобы уменьшить их силу перед богами. Единственное, что осталось у людей в память о прошлом, был пупок.

– Топовый подарок. Можно катышки выковыривать.

Вот же ж! Продолжай, Лера, не показывай этому придурку, что ему снова удалось тебя довести.

– С тех пор несчастные люди ходят по свету в поиске своей второй половинки, той самой, с которой их разлучили.

– А я знаю, откуда эта легенда.

– Ну?

– «Пир» Платона.

– Ого, – удивленно смотрю на Вадима. – Не поверю, что ты читал Платона.

– Скорее скатывал на сессии.

– А вот в это поверю. Так вот, замечал, когда смотрел в окна домов, что все окна горят по-разному?

– Меня больше смущает то, что ты заглядываешь людям в окна.

– Ты вот вообще без своих саркастических замечаний не можешь?

– Все, молчу, продолжай.

– Легенда Платона натолкнула меня на размышления о родственных душах. И да, я правда часто смотрю на окна квартир по вечерам, особенно меня почему-то привлекают панельные пятиэтажки. И у меня появилась теория, что в окнах людей, которые еще не встретили свою родственную душу, горит холодный белый свет. А когда они находят ее и начинают жить вместе, их окна загораются теплым уютным светом.

– Звучит, конечно, антинаучно, – заявляет Вадим, – но очень романтично.

– Сам попросил рассказать про картину, – ворчу я.

– Значит, чтобы найти твою картину, мне нужно будет заглянуть в окна?

– Больше ничего не скажу, – отвечаю ему, но он даже не представляет, насколько прав.

Просидев на чердаке до десяти вечера, наконец снова спускаемся на первый этаж.

– Что будем смотреть? – спрашивает Вадим, беря с полки в руки пульт от большого телека.

– Ты знаешь, – с разбегу плюхаюсь на диван и подмигиваю ему.

– В стомиллионный раз?

– В стомиллионный раз, – киваю я.

Вадим закатывает глаза:

– Иди тогда достань чипсы. Я пока найду.

Прохожу на кухню, достаю из шкафа чипсы и большую стеклянную миску для них. Так, теперь стаканы и фанта.

Здравствуй, жизнь, – это я.

Прекрасный новый мир, ты звал меня.