Ты избран

Я знал в лицо большую часть тех, кто в нашей колонии был профессионально завязан на Космодром. На всей планете лишь двое имели жёлтый кристалл – оба адвомаршала, руководители оперативного и таможенного крыла нашей адвослужбы. То есть Сержант, мой шеф, и человек по прозвищу Папаша Корн. А зелёный кристалл на профессиональной карточке был только у десятка человек, наверное. Теперь вот и у меня…

Зачем это мне было сейчас? Такой жест со стороны высших сил… Подачка? А к чему тогда все эти слова – ну, вроде «только ты, да я, да совесть твоя»? Шанс на спасение от правительственной охраны? Драпать потом к Космодрому? Легко сказать: от столицы до Космодрома пятьдесят километров… Да и потом, прорвёшься ты за Внешний контур Жёлтой Полосы, а дальше что? Сидеть тут на бетоне и загорать между Внешним и Внутренним контурами? Бродить по пустым залам Главной Резиденции со стороны, предназначенной для косможителей? Здесь же ни еды, ни воды…

У меня было искушение задать этот вопрос – уже встав с кресла, я снова повернулся к тумбе. Но тут заскользила по кругу стена, замыкающая капсулу. Я понял, что никто больше не станет со мной разговаривать. Выметайся по-хорошему – вот что это означало. И разбирайся во всём сам, пигмей несчастный. Пусть и повышенный в статусе, но пигмей…

Я вышел из открывшейся капсулы. Сотник так и стоял на своей Жёлтой Полосе, поджидая меня. Наверное, все после Аудиенции выходят слегка взмыленные, с вытаращенными глазами. Но когда сотник заметил зелёный кристалл, глаза на лоб полезли уже у него…

Шагая по чёрному зеркальному полу на своей стороне зала для Аудиенций, я обошёл сотника по большой дуге. Не нужны мне были его эмоции – своих хватало…

И внезапно я понял, зачем тут сегодня дежурил именно сотник. Полномочий, знаний и опыта старшего офицера народа Песчаных хватило бы для предупреждения и нейтрализации последствий большинства возможных случайностей и недоразумений на моём коротком пути по залам Главной Резиденции. Например, если бы я опоздал, споткнулся и упал без чувств, засомневался или подвергся вдруг нападению неизвестных на планетянской стороне. Под командованием сотника отряд Песчаных, в соответствии с их уставом, по особым случаям может даже выходить за Жёлтую Полосу Внешнего контура – ведь на предмет экстренных персональных вызовов Космодрома у них там как раз что-то такое и было прописано. Вот оно как… Оказывается, меня страховали на последнем участке. Космодром, а может, и кто-то повыше него, очень хотел, чтобы я всё-таки дошёл до капсулы для Аудиенций. Обжигая большой и указательный пальцы, я сжал всё ещё не остывшую карточку, изумрудным сиянием вплавленного кристалла прокладывавшую мне путь в неизвестность – из преддверия космоса в обычный, приземлённый мир…

На улице лил дождь. Я изрядно намочил куртку, пока добежал до машины, хотя припарковался так близко от главного входа, как только было возможно. И с волос моих текло – словно голову мыл. Поначалу я рванул с места… Как будто шикарный лимузин, беззвучно рассекая колёсами неглубокие лужи, почти незаметные на светлом бетоне, мог унести меня от свалившейся на плечи проблемы… И только промчавшись метров двести, я понял, что не знаю, куда ехать…

Я остановился на Кругу, съехав на внешнюю стоянку, пустынную и огромную, как само лётное поле Космодрома. Мой лимузин торчал посреди неё чёрной лаковой игрушкой. Подумав, я заглушил мотор.

Дождь, серой дымкой повисший над Шоссе, монотонно молотил по крыше. Холодные линзы луж на древнем бетоне, подёрнутые серебряной рябью, равнодушно глядели в небо.

Почти никто не летал на нашу планету. Эта стоянка должна была бы вмещать сотни грузовиков-контейнеровозов, теснящихся у Юго-Восточного портала Космодрома. Ещё две такие же площадки пустовали сейчас по соседству: у Южного и у Восточного порталов. Дождь безраздельно царствовал на оставленных человеком пространствах. А что будет, если предсказанное в полученном мною послании исполнится?

Я откинулся на сидении. В голове было пусто. Барабаня пальцами по рулю, я тупо смотрел, как, поднимая тучи водяной пыли, пролетают вдали по Шоссе редкие машины.

Выходов у меня было два. Точнее, два с половиной.