Твоя очередь умереть

Лихая атака по обкатанной схеме — кончен бал, погасли свечи. «Летучий Голландец» из предутренней хмари, опутанный всякой всячиной, возглас вахтенного матроса, тревожные склянки — и все пятеро охранников высыпали толпой на верхнюю палубу. Сноп прожектора, и пятерка «отважных» заметалась под грохотом прицельных пулеметных очередей! Ильич с борта «Пенелопы» самозабвенно лупил из «Дюймовочки». Свинцовый шквал разразился над головами телохранителей. Люди в панике падали, расползались по палубе. Пули прижимали их к настилу, не давая достойно ответить. Один из охранников собрался улизнуть, схватился за леер, чтобы спрыгнуть вниз — и отшатнулся, когда свинцовый ураган вдребезги разнес ограждение! Оборвалась пальба, возникли гибкие тени, набросились сзади на деморализованную охрану. Разносились по воде звуки ударов. Летели в море пистолеты, телефоны, корчились тела… Чувствительный удар — акулий форштевень «Пенелопы» разбил ограждение «Джакомо» и вонзился в узкое пространство между палубами. Сыпалось стекло, трещали и прогибались рамы с переборками. Суда застыли в «дружеском поцелуе». Повреждения «Пенелопы» были минимальными. Трое перепрыгнули на борт «Джакомо», их встретили освободившиеся товарищи, и воцарился ад. Двое обезвреживали команду и персонал, остальные блокировали палубу с каютами. Пираты врывались в роскошные помещения, палили для острастки. Визжали пассажиры. Представителям сильного пола выворачивали руки, клали в коридоре. К женщинам насилия не применяли, просто вежливо просили подчиниться. Первое правило (пираты умнели с каждой акцией): чтобы никто не звонил! Все должны быть на виду! Матерились кореша авторитетного предпринимателя, выплевывая кровь из разбитых ртов. Чудил плотно слепленный рыжеватый тип с воспаленными глазами. Господин Дудырь собственной персоной! Характернее некуда — фактура, колорит, порода! Он прикрылся обнаженной блондинкой (ей позволили обернуться простыней) — видимо, супругой. Та орала и прыгала с таким энтузиазмом, словно по ногам сновали стаи мышей. Тигриный рык — Дудырь толкнул Угрюмого, швырнул свою блондинку на Макара и рванул скачками по коридору! Максим ударил очередью, едва не прострелил мерзавцу пятку, а когда тот споткнулся, настиг его и свалил злым ударом под ключицу… А потом хихикали, глядя, как пятится от них, заикается и бледнеет опухший, трясущийся «юноша» с золотым крестом на впалой груди. «Мировая знаменитость» — жалко, что без сценического грима и прочих эстрадных аксессуаров.

— Господи Иисусе… Да как же так… Вы не понимаете… Этого не было в контракте… только не бейте, у меня такая чувствительная кожа…

— Не будем, — прикусив губу, сказал Максим. — Хотя, знаете, уважаемый, за ваше так называемое творчество вас нужно не только побить, но также вздернуть на рее и терпеливо ждать, пока чайки выклюют вам горло.

— Господи, я знаю… — заикалась знаменитость. — Но людям же нравится… Боже, вы и меня хотите ограбить? — Он умоляюще всматривался в колючие глаза под бездушной маской.

— Хотелось бы, — кивнул Максим, — если вы окажете нам такую честь. Поверьте, уважаемый, это самое малое, что мы можем для вас сделать. Не хотите? Тогда добро пожаловать на рею.

— На этом корыте нет ни одной реи, — фыркнула Бобышка. — Максим, не пугай человека, посмотри, какой он душка. Ты просто мужлан, ты ничего не понимаешь в современном искусстве! Как я обожаю его последний хит… «О, моя дорогая, о, моя неземная…» А давай заставим его спеть?

— Издеваешься? — воскликнул Максим. — Ты еще автограф у него попроси! На ладошке — кровью!

— А что, идея! — ахнула Бобышка. — Сейчас устроим…

Пассажиров по традиции обыскали и загнали в трюм. «Спокойствие, граждане, на корм морским хищникам вы сегодня не пойдете. Мы сами сообщим спасателям, где вас искать». Пассажиры изрыгали проклятья, задирались, и двое напросились: одному Угрюмый выбил зуб, с другого Макар чуть не срезал скальп. Старпом в форменном френче, которого закрывали последним, внезапно заупрямился. Мужчине было лет сорок, у него было вполне располагающее лицо. Он схватился за дверную ручку.

— Желаете что-то сообщить? — нахмурился Максим.