Твоя очередь умереть

Кирилл Казанцев Твоя очередь умереть

«Жить надо так, чтобы тебя надолго запомнили. Особенно всякая сволочь».

Ф. Раневская

Часть первая

Пунктирный луч прорезал небо, обернулся огненным шаром и с треском разлетелся на куски. Распустились еще два бутона, хлопнули — и разразилась вакханалия! Залпы следовали без остановок, расцвечивая темнеющее небо. Трещало, хлопало, шипело! Мужчина раздраженно поморщился, заскрипело старенькое кресло. Он поднялся, бросив на тумбочку томик с повестями Пристли, подошел к окну. Неряшливый, сутулый, в домашней майке, очках на носу с горбинкой, напоминающей бородавку. Он перетащил очки на лоб, зацепив клок шевелюры, всмотрелся в сумерки. Время детское — половина девятого, просто на юге темнеет рано. Салютовали за холмом, на краю Антоновской слободки — местного «района для богатых». Небо озарялось, словно на землю проливался метеоритный дождь. Масштабность зрелища впечатляла. Никаких официальных торжеств в черноморской Фиоленсии в этот день не проводилось. Просто приспичило кому-то из толстосумов…

Мужчина раздраженно задернул шторку. В малоэтажном районе, где он обитал, выбрасывать деньги в небо было не принято. Салют оборвался, и в дверь постучали. Мужчина вздрогнул.

Входная дверь находилась в двух шагах от кресла. За порогом колыхалась неясная тень — мужчина, рослый, со спортивным разворотом плеч. Отнюдь не женщина, которую он ожидал позднее. Посетитель помалкивал, его лицо скрывалось в полумраке. Хозяин скромного жилища в двухквартирном домике почувствовал сухость в горле.

— Э-э-м… — начал он, но посетитель перебил:

— Привет, Гришаня… — произнес он утробным голосом, и мужчина похолодел.

«Привет, Доцент», — чуть не вырвалось из пересохшего горла. Он натянул очки обратно на глаза, всмотрелся в полумрак.

— Ну все, нарисовалась полярная лисичка… — обреченно вымолвил он.

Посетитель шевельнулся, хозяин попятился, поволок за собой потрепанный коврик. Незнакомец шагнул через порог, обозрел без претензий декорированную обстановку: старенький кухонный гарнитур, кресло, письменный стол с немолодым компьютером, потрепанную книгу на тумбочке. Хозяин мялся, не зная, куда пристроить руки. Он потрясенно разглядывал мужчину, которому в школе давал списывать, а однажды чуть не подрался с ним из-за девчонки, которая явно того не стоила. Посетитель был еще молод, одет невзрачно. Ни капли жира, бесцветная кожа обтягивала острые скулы. Поблескивали голубые глаза — в полумраке они приобретали цвет «сухого асфальта». На плече висела полупустая сумка.

— Ну, здравствуй еще раз, Гришаня, — с расстановкой произнес гость. — Квелый ты какой-то, не рад, похоже… Приютишь на пару месяцев беглого зэка — ведь мы с тобой кореша по жизни, нет? Что-то ты к полу прилип, Гришаня. Точно не рад. Ну, давай, мечи на стол — имеется в этом доме чего на клюв бросить? Посидим, за жизнь нашу скорбную вспомним. Водочку доставай — плеснем под жабры птичьей водички.

— Так это… — растерялся Гришаня. — Нет у меня водочки — только винишко дешевое в холодильнике… Черт, подожди… — Он нервно задергался, засуетился. — Я через дорогу сбегаю, там всегда есть…

— Ладно, расслабься, Фаткин. — Посетитель сменил тон, и глаза его лукаво заблестели. — Не будем становиться заложниками стереотипов. Зэки пьют не только водку. Слушай, Фаткин, — он засмеялся, — ты больше в церковь не ходи, ладно? Затеряешься среди икон. Посмотри на свой страдальческий лик. Шучу я, шуток не понимаешь? На понт беру. — Он шагнул к старинному приятелю, обнял его. Свалилось напряжение, Фаткин с шумом выпустил воздух.

— Максим, так и до кондрашки недолго… Слушай, — он опять забеспокоился, — а чего ты про побег-то говорил? Реально из зоны лыжи двинул? Тебе еще сидеть года четыре — проще дотерпеть…

— Шучу я, говорю же, — отмахнулся Максим. — Отпустили — по УДО за примерное поведение. Могу справку показать.

— Не нужна мне твоя справка. — Фаткин залился стыдливым румянцем. — Я же не мент — в твои справки вчитываться…

— И не отниму я два месяца твоей жизни, — успокоил Максим. — Посижу немного и пойду своей дорогой. Не смотри так, дружище — я все тот же, блатным не стал, по понятиям не живу. Хотя скрывать не буду — наложила зона отпечаток. Одиннадцать лет «полосатого режима» — не шутка… Но это не освобождает тебя от ответственности всё, что есть, нести на стол, — погрозил он пальцем, — и посидеть со старинным приятелем, который реально по всем вам соскучился. Держи. — Он вытащил из сумки бутылку дешевого кубанского вина. — Не большой я охотник до водочки, давай так, символично.

— Ну, слава богу, это ты… — успокоился Фаткин. Он стащил очки — стекла запотели от волнения, протер их застиранной майкой. — Проходи, садись, сейчас сообразим. Но сразу предупреждаю — разносолов в этом доме не держат. «Все, что есть» — это овощные и бобовые культуры, сок из свежих… сухофруктов, гм.

— То есть деньги для тебя ничто, — улыбнулся Максим.