Твоя очередь умереть

— Ау, Максим, а в трюме не только проститутки, — подал голос из мрака Макар, — а также акваланги и парочка прикольных буксировщиков на бензиновой тяге…

— Холодильник ломится… — скорбно возвестил Селин. — В баре — виски, бренди, коньяк, текила и даже пиратский ром…

— А постели какие мягкие… — простонала Бобышка. — Мужики, я никуда не пойду, я остаюсь…

— А в туалете были? — встрепенулся Фаткин.

— И что там? — фыркнул Ильич. — Есть надписи на русском языке?

Через несколько минут все присутствующие собрались на квартердеке. Дизайн защищенной от солнца верхней палубы не сильно отличался от внутреннего интерьера. Над головой — карбоновые люки, способные открываться и впускать в помещение солнечный свет. В передней части, справа — пульт управления, напоминающий водительское место в автомобиле представительского класса. Кресла из натуральной кожи, наклонная панель, изобилующая приборами, клавишами и рычагами. Рядом с пультом — круглый столик, полукруглый диван. Ковровое покрытие на полу. За спиной у «водителя» — угловой диван потрясающей податливости, способный вместить всю компанию, журнальные столики, бар, видео-, аудиоаппаратура. С квартердека открывался панорамный вид на море — полный обзор на триста шестьдесят градусов…

— Праворульная тачка, — хихикнул Фаткин, приседая на краешек дивана. На верхней палубе работало приглушенное освещение — его источники были вмонтированы между люками и в вертикальные стойки.

— Так английская же… — благоговейно прошептала Бобышка.

— И здесь бар… — обнаружил Коляша Селин и попытался его открыть. — Странно, не открывается…

— Защита от дурака, — машинально бросил Макар.

Люди рассаживались, вертели в руках конфискованное у охраны оружие — три тяжелых «Глока», характерных тем, что в их конструкции не предусмотрены предохранители, две девятимиллиметровые «Беретты».

— Махнем на курорт? — натянуто улыбнулся Макар.

— Ага, рукой, — проворчал Ильич. — Не стал бы расслабляться, молодые люди. Мы ведем себя так, словно купили эту яхту.

— Не купили, но можем продать, — начал кривляться Угрюмый. — Разбогатеем, купим «Гелендваген», поедем в Геленджик… — Он глупо засмеялся.

— А что дальше, Максим? — спросил Фаткин. — Прости, что интересуюсь нашим будущим, но нам там жить…

— Нужно сваливать, — нахмурился Максим. — Вкусили роскошной жизни — и будет. Опасно здесь сидеть. Забираем оружие, спускаем шлюпку — и ходу. Высадимся в паре миль от Фиоленсии, до города пешком доберемся. Путаны не пропадут — анонимно шумнем в МЧС, пусть забирают.

— Как-то это неправильно, Максим… — начал Макар и принялся энергично тереть лоб — ускоряя мысли.

— Он прав, — убитым голосом сообщил Фаткин. — Мы сделали невозможное, уделали профессионалов, в результате чего пострадал только мой нос. Сидим тут… И возникает ощущение, что поворачиваем на полдороге… Бросить эту яхту?

— Можно утопить, — не подумав, брякнул Коляша.

— Я тебе утоплю… — сунул ему кулак под нос Угрюмый.

— Не возражаете, я позвоню своему информатору? — Ильич хмуро обозрел собравшихся и побрел к лестнице в кормовой части. Он отсутствовал несколько минут, вернулся — весь подобранный, таинственный, с поблескивающими глазами. Наклонился к Максиму и начал что-то тихо говорить.

— Так нечестно, — обиделась Бобышка.

Максим сглотнул, отрывисто кивнул. И у него в глазах поселился лунный огонек.

— Лучше скажите, — надулась Бобышка. — А то сами додумаем.

— Подождем, — лаконично объявил Ильич. — Есть возможность за одну ночь убить двух зайцев. Человек, владеющий информацией, подкинул интересную идею.

Воцарилось неустойчивое молчание. Люди развалились на диванных подушках. Только Угрюмому не сиделось — он почесался, потом буркнул «ща приду» и куда-то смылся. Вернулся через несколько минут с красным ломиком, совмещенным с гвоздодером, сел на корточки и принялся вскрывать не поддавшийся Коляше бар. Тот был единым целым с корабельным скелетом. Под нарядным пластиком обнажился стальной корпус, но Угрюмый не сдавался — он пыхтел и тратил уйму энергии, чтобы взломать подозрительный «шкафчик». На поверку декоративные дверцы, обладающие запасом прочности, оказались муляжом, а бар — компактным сейфом, который Угрюмый, облившись потом, все-таки сделал.

— Фу… — сказал он, вытирая пот со лба. — Откурочил «медвежонка»…

— Наигрался? — ехидно спросила Бобышка. И замолчала, побледнела, когда Угрюмый, сев на корточки, начал извлекать из сейфа содержимое. Он выкладывал толстые пачки евро — большинство было в банковской обертке, и только одна обтянута «денежной» резинкой. Сверху положил три пачки североамериканской валюты. Затем перебрался на нижнюю полку, разочарованно констатировал, что там ничего нет, и уставился на товарищей блестящими глазами.

Несколько минут народ потрясенно безмолвствовал. Перестраивалось что-то в головах, шла переоценка ценностей. Почему они сразу не догадались, что на этой «пухлой» яхте…

— Вот они, самые настоящие западные ценности… Я хочу все это потратить… — потрясенно сказала Бобышка, прижимая руки к груди. Она осипла от волнения. — Мама дорогая, мне столько всего нужно купить…