Твой шёпот в Тумане

— Ну, кто меня просил высказывать свое мнение, — продолжала она сокрушаться.

Дверь скрипнула, вернулся Кьерн. В его руках обнаружилась холщевая сумка.

— Да, не знал я, что в гостях окажусь, но чем богат. Он развязал тесемочки и распахнул мешок перед носиками любопытных малышек. Внутрь несмело заглянула Ли за ней Тиа.

— УХ, ты, — выдали малышки.

Дверь приоткрылась, и в дом вошел заспанный Эгор.

— Живая, — зевнул он, — а я все утро между теней бегал тело твоё искал. Где была?

— На крыше дома отшельников сидела. Мертвые они все оказались — призналась я.

— А тебе вечно больше всех нужно. У них свет уж дня три не горит, и все мимо ходят, а ты сунулась, — Эгор был недоволен мною.

— А у сынка твоего, Талия, здравый смысл как у мужика взрослого.

Кьерн достал из своего мешка связку с шестью бубликами и отдал малышками, остальное: хлеб, пол головки сыра, большой шматок соленого сала положил на стол.

Глава 23

— Здравствуйте, — почтено поздоровался Эгор и, пройдя через комнату, уселся в ноги спящей Эмбер, рядом со мной.

— Невеста? — северянин кивнул в сторону моей сестры.

— Нет, что вы, — засмеялась Талия, — моему мальчику только пятнадцать годков исполнилось, а Эмбер уже в пору невесты вошла.

— А выглядит, как дитя, — Кьерн внимательней всмотрелся в спящую девушку.

— Болеет с самого детства. Мама их близнецов родила. Мальчик через неделю умер, во сне. А Эмбер… сколько раз из лап смерти вырывали, лихорадку сбивали.

На лице Талии отразилось столько нежности. В этот момент я поняла, что семья моя несколько больше, чем я думала. Ведь эта женщина и ее дети мне вовсе не чужие.

— Варду Саю бы ее показать. Он редко кому отказывает, когда дело серьезно, — Кьерн пригладил волосики крутящейся у его ног Ли. И выглядел этот жест так естественно, будто он своё дитя родительской лаской одарил. Видя, как сестра смело изучает чужого постороннего огромного дядьку, к ней присоединилась и более робкая Тиа. Северянин лишь по-доброму ухмыльнулся и усадил малышек на свои колени.

— Да какое князю-то вашему дело до нас, простых крестьян? — хмыкнул Эгор, громко зевая. — Видал я вашего варда. Он даже с виду злой. Кто же к нему сунется просьбы озвучивать.

Кьерн весело засмеялся, в его голубых холодных глазах, похожих на замерший лед, загорелся красный огонек.

— А ты как, парень, думал. На севере правят сильные. Варды наши сами свой кусок земли отвоевывали. Пацанами еще были, вот как ты, а уже мечами свою дорогу к власти прорубали. И магия их на крови закаливалась.

Эгор нахмурился, приняв укор на свой счет.

— Прямо, вот такими, как я? — пробурчал обижено он.

— Да. Я немногим старше варда Вульфрика был, когда клятву верности ему произнес. Варду Саю и вардигану вашему Итану как раз по четырнадцать годков и было, младшим и того меньше.

— Да, как же дети и воевали? — Талия прижала руки к груди и недоверчиво глянула на северянина.

— Брали меч в руки и воевали. С нами рядом в одной шеренге. Мы в одном харае выросли.

— Харае? — шепнула проснувшаяся Эмбер. Увидя меня, она побледнела, а потом и вовсе привстала и повисла у меня на шее. Я, как могла, успокаивала ее, поглаживая по спине.

— Деревня по-вашему, — пояснил воин, — как известие о смерти отца вардов наших пришло, так и пошли они землю его под себя подминать, сталью да магией.

— А что же отец им наследство не оставил? — заинтересованная рассказом, спросила я.

— Не нашел их отец единственную свою, так и помер с куском льда в груди.

Женщин-то у него много было, да не любил ни одну. А дети от нелюбимой никому не нужны.

— Да, как так-то не нужны! — Талия возмущено всплеснула руками.

— Ты женщина. Ты по-иному мир видишь, а мы мужчины Иные по-другому устроены. Я приму любого ребенка своей единственной. Буду любить его, как свое дитя. А вот те дети, что рождены от женщины, чьё имя с трудом помнишь, — не интересны.

— И много у вас детей таких? — не удержалась от вопроса Талия.

Кьерн щурил глаза и на мгновение умолк, словно что-то припоминая.

— Что так много?! — ужаснулась Талия.

— Насколько я помню, ни одного, — с улыбкой проговорил северянин.

— Точно?! — У Талии от возмущения и любопытства аж руки в кулачки сжались.

— Ну, на память я еще не жалуюсь. Не настолько стар, женщина, — невозмутимо ответил Кьерн.

Наблюдая за их перепалкой, я почувствовала какое-то напряжение. Словно что-то неуловимое между этими двумя происходит. Эгор наблюдал с таким же тихим любопытством.

— Вам не кажется, что Талия влюбилась? — очень тихо спросила Эмбер, которая, наконец-то, пришла в себя. Сестра ухватила меня за руку и не выпускала.

— Не знаю, но мама ведет себя странно, — столь же тихо подметил Эгор. — Она столько эмоций давно не проявляла, а тут того и гляди, прилетит этому северянину сковородой. Ты же знаешь, для мамы дети — святое, а тут такие речи.