Твой последний шазам

— Говорит, что друзья погибшего парня заявили в полиции, будто это он его столкнул, — Якушин кивнул на Амелина. — Подробностей она не знает, но за день до этого у них конфликт вышел на карьере, а потом Костя пришел к нему и устроил целый спектакль на весь коттеджный поселок. Так?

Амелин продолжал улыбаться:

— Ну, почти. Только не спектакль, а шоу. На мне была маска, ремень, за спиной баллон опрыскивателя с кровью, в руках стальной брандспойт, а в наушниках Кейв. И до тех пор, пока Гриша за мной не погнался, выглядело это шикарно.

— Видишь, Тоня, ты о нем волнуешься, всех на уши подняла, незнакомого человека заставила тащиться чёрте куда, а он опять дурку включает и паясничает. Ты как хочешь, а я пошёл. Мне даже не интересно, что он выдумает дальше.

Якушин направился к выходу, но Амелин оказался быстрее и заслонил собой дверь.

— Ну ладно. Чего ты сразу? Мы ведь спокойно могли обойтись без этого. Пошли бы погуляли или просто поболтали. Я вот считал, что Тоне не нужны проблемы, не хотел её расстраивать, но ты решил по-другому.

Последние слова прозвучали угрожающе.

— Да ты сам одна сплошная проблема, — изо всех сил стараясь сохранять рассудительное спокойствие, Якушин смерил его холодным взглядом.

— А я вот реально не понимаю, что за кипиш, — Лёха небрежно отодвинул Амелина в сторону, освобождая проход. В одной руке у него был большущий бутерброд, в другой — чашка. — Ну мало ли кого в чем обвиняют. Я почти всю зиму в отделении проторчал. Отписки разные строчил. Всё это фигня. Пусть сначала докажут! Главное — ни в чем не сознавайся и не трепи лишнего.

— Костя, — взмолилась я. — Можешь рассказать всё по-человечески? По-честному? Я уже ничего не понимаю.

— Хорошо. Только сразу предупреждаю, — Амелин обошёл парней и пристроился у подоконника. — Это не прикольная история, а другую я сочинить не успел.

Лёха со всего маху плюхнулся на кровать, потом, заметив бабушкину фотографию на комоде, пристыженно вскочил и встал посреди комнаты рядом с Якушиным, небрежно опершись о его плечо.

— Всё случилось на следующий день после похорон. Мила собралась и должна была с самого утра уехать. Но потом такая говорит: "Пойду искупаюсь, а то всю дорогу по жаре трястись". И ушла на карьер. Но проходит час, полтора, её нет. Я забеспокоился и отправился искать. Ну и нашёл. Там, на карьере. Подсела к этим уродам и уж в хлам. Вся такая весёлая, смеётся, на четвереньках ползает, а они ржут. Типа в карты на желания играют. Но это никакая не игра была, а тупо глум. Только Мила этого не понимала и выполняла всё, что скажут, а девка их одна всё на телефон записывала, — Амелин потупился.

Наверное, действительно, не стоило заставлять его рассказывать такое при всех. Но я же не знала.

— А Мила — это кто? — пробубнил с набитым ртом Лёха.

— Мать моя.

— Фигасе! Я бы сразу вломил.

— Их там пятеро было. Трое парней и две девчонки. И я просто хотел её забрать. Сказал, что без неё не уйду, ну, и что не хочу с ними ссориться. Но они были пьяные и веселились. А на следующее утро, как только я отвёл Милу на станцию, приехали полицейские и стали выспрашивать, действительно ли я угрожал Грише. Я объяснил, что у нас с ним серьёзные различия в мировоззрении. Тогда они сказали, что те ребята считают, будто это я его столкнул в карьер, и даже написали заявления. Я ответил, что этого не делал. Но они не особо поверили, велели ждать и ушли. Вот, собственно, и вся история.

— Нет, подожди, — я присела на край освободившегося стула. — Что ты им сделал? Я же тебя знаю, Амелин. Что ты там устроил? И при чём тут маска, баллон и кровь?

— Да ничего я им не делал. Почти.

— Ты обещал честно.

— Хорошо, — он занавесился отросшей чёлкой. — Я просто выбросил их телефоны в воду.

— Все?

— Четыре из пяти. Ещё ключи какие-то и очки.

— Зашибись, — Лёха заржал. — Отличный ход. И что потом?

— Вот как раз то, что было потом не очень интересно.

— Амелин! — моё терпение заканчивалось.

— Ну, они пытались меня утопить, а я пытался не утонуть. Потом пошёл домой, взял маску и баллон… Нет, правда, это было эпично, — он оживился. — Вся морда этого Гриши была в крови и одежда, и входная дверь, и всё вокруг. Он такой только раскрывает рот, а я ему — струю. Aliud ex alio malum.

— Чего? — Лёха перестал жевать.

— Одно зло вытекает из другого, — охотно перевёл Амелин. — А хотите, маску покажу?

И, не дожидаясь ответа, размашистыми шагами рванул в комнату за белой дверью.

Якушин подошёл ко мне и, немного наклонившись, с укоризной сказал:

— Ты вроде разумная девушка, а как с ним встречаешься, весь разум заканчивается.

Я мигом вспомнила его примитивные подкаты к Алёне:

— А что это за прекрасный пёс? А что это за чудесная порода? Или, быть может, это единорог, отбившийся от стада?

Якушин недовольно закатил глаза.

— Опять он в какую-то историю вляпался, а ты поощряешь. К нему же не просто так всё это липнет…