Твой час настал!

 С Северы, из Орла, из-под Кром приходили тревожные известия. Весь край вышел из-под государевой воли. То ли это земля Российского государства, то ли ничейная. Волновался люд и в Замосковных городах, докатывалось волнение до городов на Волге, добиралось до Белозерья. Многими овладевали сомнения: а и вправду ли не остался царь Дмитрий в живых, не он ли появился на украйнах? Иных не очень-то заботило прежний ли это Дмитрий или новый, лишь бы согнал с престола ненавистного Василия Шуйского.

В Думе поднял голос Василий Голицын, имея намерение проведать крепко ли держится за власть Василий Шуйский? Он дерзко спросил:

 — Известно ли тебе, государь, что в Орле стоят поляки, а между Орлом и Москвой у нас нет обороны?

 У Шуйского готов был ответ:

 — В Москве полякам делать нечего. Король мира просит.

— Государь, — не унимался Василий Голицын, — то не королевские поляки, а польская вольница и находники. Мятеж в Польше кончился, все мятежники вошли на нашу землю. Грабят города и ведут на Москву нового Дмитрия. Откуда он взялся — не ведомо.

 — Мне ведомо. Пустой звук. Искали поляки, кого подставить под имя Дмитрия, нашли топор под лавкой. Теперь уже нет сомнений, что это литовский жидовин, Богданка, что бежал с Шаховским и Молчановым. То и тебе, князь, не впервой слышать. Плохи дела у воров и поляков, коли  кого-либо иного не сыскали. Против него войско подымать, на смех себя выставить.

— Государь, не оказались бы поляки по весне у ворот Москвы. Надо собирать войско.

 Опасаясь недовольства боярского синклита, Шуйский указал:

 — Собирайте войско, о воеводе поразмыслим.

 Царь указал, бояре приговорили.

 Служилых со стрельцами набралось до семнадцати тысяч ратных, с посохой и того более. Полагали, что такой силы и не понадобится в сражении с воровским войском. Урядили: Дмитрий Шуйский — наибольшим воеводой, Передовой полк — Василию Голицыну, Сторожевого полка воеводой Бориса Михайловича Лыкова. Шуйский назвал бы наибольшим воеводой Василия Голицына, чтобы в случае неудачи позор пал бы на его голову, да поопасался отдавать под его начало все войско. Своего племянника Михаила Скопина в поход не назвал, не хотел ему простить, что вознесся он после дела под Тулой.

Дмитрий Шуйский и Василий Голицын не поспешали в Орел. Стали в Болхове под защитой болховской крепости. Дмитрий Шуйский не спешил из-за пристрастия к бражничеству, выйдя из-под надзора своей злой жены. Василия Голицына обнадеживало усиление самозванца, с этим являлась возможность свести с престола Шуйского.

Пока Дмитрий Шуйский бражничал, а Василий Голицын выжидал и высматривал, как пробраться в наступающей смуте на трон, войско Богданки увеличивалось. Поход Рожинского стягивал все больше и больше польских удальцов угасшего мятежа. Тянулись за польскими находниками и запорожские казаки, жаждая поучаствовать в грабежах. Пришел прославленный польский налет пан Лисовский, приговоренный королевским судом за разбой к повешению.

 Уже и соседи Российского государства увидели, что впадает оно в бедственное состояние, а Шуйский будто бы ослеп. Шуйскому не хотелось признать, что его выдумка с переносом мощей царевича Дмитрия, его победа над Иваном Болотниковым, что все его грамоты не успокоили русских людей и не укрепили его власть.

Шуйского посетил шведский посланник Петрей. Он говорил, что и первый и второй названные Дмитрии ставленники Сигизмунда, что все в европейских королевствах видят, как король Сигизмунд ведет необъявленную войну с Российским государством, дабы ослабив его, завоевать малыми силами. Петрей предложил от имени шведского короля Карла IХ военный союз и шведскую военную помощь. Победитель Ивана Болотников отверг предложение.

Едва февраль — кривые дороги ушел со своими метелями, польские налеты начали действовать.

Пан Лисовский не любил многолюдных сражений, славился он умением наехать на противника, когда его не ожидают. Водил он свои отряды быстро и в то же время крадучись. Его союзники — ночь и непроезжие дороги. Брал он внезапностью и ратным умением своих рубак.

Царские войска бездействовали в Болхове, Лисовский по наказу гетмана  Рожинского, двинулся отрезать Москву от южных городов, тем перекрыть доставку продовольствия в стольный город. Рязанские края не разграблены. Лисовский наметился взять богатую добычу.