Твердая рука

— Джордж на званом обеде, — пояснила она. — Мы ночуем в Лондоне. Он думает, что я пошла в кино.

Ее муж Джордж входил в тройку лучших скаковых тренеров Британии и, вероятно, в десятку лучших в мире. На ипподромах от Гонконга до Кентукки его принимали с заслуженными почетом и уважением. Он жил и, можно сказать, царствовал, в Ньюмаркете. Никто и не думал удивляться, когда его лошади выигрывали Дерби, Арк-де-Триумф, Вашингтон Интернэшнл. Год за годом его конюшни пополнялись лошадьми с лучшими родословными в мире, и достаточно было поставить лошадь в его конюшню, чтобы получить признание общества. Ведь Джордж Каспар мог позволить себе отказаться от любой лошади и отказать любому владельцу. А вот женщинам, по слухам, он отказывал редко, и если трудности Розмари заключались в этом, то помочь ей я никак не мог.

— Он не должен ничего узнать, — нервно проговорила она. — Обещай мне, что не расскажешь ему, что я приходила!

— На первых порах обещаю, — откликнулся я.

— Этого мало.

— Ничего не поделаешь.

— Ты увидишь… ты поймешь, почему… — она отпила глоток джина. — Он не хочет в этом признаваться, но боится до смерти.

— Кто, Джордж?

— Конечно, Джордж, кто же еще? Не будь таким идиотом, ради кого еще я бы рискнула явиться сюда в этом дурацком маскараде? Услышав в своем голосе надрывные нотки, она осеклась, сделала несколько глубоких вдохов и начала снова.

— Какое впечатление на тебя произвел Глинер?

— Ну… он не оправдал надежд.

— Полный провал. Полный и очевидный!

— Иногда, и такое случается, — возразил я.

— Нет. Не случается. Лучший двухлетка, который только был у Джорджа. Три блистательные победы в скачках для двухлеток! Всю прошлую зиму он был фаворитом на Гинеи и Дерби. Никто не сомневался, что он будет чемпионом, будет лучшим.

— Я помню, — подтвердил я.

— И что же? Прошлой весной на скачке на приз в Тысячу гиней? Все пошло прахом! А уж о Дерби даже мечтать нечего было.

— Бывает, — сказал я. Она нетерпеливо поджала губы.

— А Зингалу? Тоже, скажешь, бывает? Два лучших жеребца страны, оба в отличной форме в два года, оба из нашей конюшни. И в прошлом году на скачках для трехлеток они вообще ничего не выиграли! Стояли себе в денниках, на вид здоровые, аппетит отменный, а пользы ни на грош!

— Непонятно, да, — согласился я, но больше для виду. Подобные разочарования в мире скачек случались не реже, чем дождь по выходным.

— А как насчет Бетезды, в позапрошлом году? — она прожгла меня яростным взглядом. — Отличная кобыла-двухлетка была! В Тысяче Гиней и в Оукс стала фаворитом еще за несколько месяцев! Вышла на старт в Гинеях и выглядела на миллион, а пришла десятой. Десятой!

— Но ведь Джордж, конечно же, проверял их, — мягко заметил я.

— Еще бы! Чертовы ветеринары паслись у нас неделями. Тесты на допинг, на всё. Ничего не нашли! Три отличные лошади, и все коту под хвост. И черт его знает, почему!

Я тихонько вздохнул. Все это звучало знакомо, случалось почти с каждым тренером, и вовсе не давало поводов для таинственной мелодрамы в париках.

— А теперь, — и не меняя тона, она выложила бомбу, — Теперь то же самое повторяется с Три-Нитро.

Я не смог сдержать возглас удивления. Колонки скаковых разделов всех газет только и писали, что о Три-Нитро, провозглашая его лучшим жеребцом десятилетия. Прошлой осенью его блистательные результаты затмили всех соперников, и практически никто не сомневался в его превосходстве наступающим летом. Я видел как в сентябре он победил в скачке Миддл-парк в Ньюмаркете, побив все рекорды, и живо запомнил его мощный галоп, пожирающий дистанцию с невероятной быстротой.

— Гинеи состоятся всего через две недели, — продолжала Розмари. — Четырнадцать дней, считая от сегодняшнего. Вдруг что-то случится… такое же… вдруг, он превратится в пустышку, как и остальные?

Она опять задрожала, но когда я открыл рот для ответа, торопливо повысила голос: — Сегодня у меня единственный шанс… я могла прийти только сегодня. Если бы Джордж знал, он бы вышел из себя. Он говорит, что с лошадью ничего не будет, что Три-Нитро никто не тронет, что у него прекрасная охрана. Но он боится, я знаю, что боится. Он напряжен и взвинчен до предела. Я предложила ему пригласить для охраны тебя, и он прямо взорвался от ярости. Не знаю, почему. Я никогда не видела его в таком бешенстве.

— Розмари, — начал было я, качая головой.

— Нет, послушай, — перебила она. — Я хочу, чтобы ты сделал так, чтобы Три-Нитро попал на Гинеи и с ним ничего не случилось. Вот и все.

— Ничего себе, «все».

— Я не хотела жалеть… потом… если кто-то доберется до лошади, что я не обратилась к тебе. Я бы этого не вынесла. Я должна была прийти, должна! Скажи, что ты займешься этим. Скажи, сколько, и я заплачу.

— Дело не в деньгах, — возразил я. — Послушайте… я никак не смогу охранять Три-Нитро без ведома и согласия Джорджа. Это невозможно.

— Ты сможешь. Уж ты-то сможешь. Говорят, ты и раньше делал невозможное. Я должна была прийти. Я не вынесу… Джордж не вынесет… Третий год подряд… Три-Нитро должен победить! А ты должен сделать так, чтобы ничего не случилось! Ты должен!