Тварь

– А что? Это разве не ясно? Как называется это? Будешь угадывать по буквам или назовёшь слово целиком? Знаешь – называй целиком. Нет – крути барабан, – Сергей вспомнил добрую усатую телевизионную передачу.

– Это подлость…

– Это мне святой Валера сказал? Ангел во плоти, блин…

– И что ты с этим делать будешь?

– С Санько послушаем. Ему понравится. Или не понравится. Но заинтересует точно, я уверен.

– Зачем? Сенина захотел подсидеть?

– Пока не знаю. Там и решим. А тебе чего бояться? Ты отыгран. В кювете ты лежишь, на крыше, а колёса в воздухе.

– Сенин обещал в случае форс-мажора меня устроить в другом месте. Да и вообще он не самый безопасный человек, я бы на твоём месте его остерегался.

– На своём остерегайся, – усмехнулся Сергей, – Ты его только что со всеми потрохами сдал. А на своём я как-нибудь сам решу.

– Слушай, а давай я куплю у тебя эту запись? Я даю деньги, и ты не показываешь её.

Такого поворота Сергей не ждал, он невольно призадумался.

– Сколько?

– Тебе хватит, жди.

Максимов поковылял из комнаты, Сергей остался один. Максимова не было несколько минут. Сергей за это время успел провести несколько внутренних диалогов.

"А если звонить пошёл? Вряд ли. А если с ружьём каким-нибудь вернётся? Ой, да я тебя умоляю! Максимов с ружьём? Судорога эта? Бред…"

Максимов и в самом деле пришёл без ружья, он принёс три пачки тысячных купюр и кинул их на стол.

– Стирай.

Сергей молча открыл портфель и потянулся к деньгам.

– Сначала стирай.

– Валера, не торгуйся! Я же и передумать могу! – грубо отозвался Сергей и закинул деньги в портфель, – Я слово даю! Никто не услышит.

Сергей закрыл портфель и встал. Максимов внимательно смотрел на него.

Пять лет назад, после твоего испытательного срока, Николай хотел тебя уволить. Ему не понравилась твоя податливость, он считал, что ты тюфяк. Он и сейчас так считает, но я не о том. Я же хотел тебя оставить. Убеждал его, долго убеждал. Убедил…

Сергей подошёл к собеседнику, наклонил голову к его правому плечу и потёрся о него ухом. Максимов недоумевал таким ласкам. Сергей поднял голову и, ехидно улыбаясь, проговорил:

– Какая история! Змеюку пригрел, получается? Иди, открывай! Я не могу идти впереди человека, который меня ненавидит и при этом держит в руке костыль…

У дверей они застыли на несколько секунд.

– Сергей, ты обещал… – жалобно произнёс Валерий Павлович.

– Я слово держу. Не бойся. Всё хорошо будет. А может и плохо… Но запись в этом виновата не будет. Сам смотри Сенину не болтани, тогда я своё слово тоже заберу. Пусть не знает ничего и спит крепко. И я тоже. Потому я запись и не удаляю, если ты не понял. Это защита от тебя. Давай, выздоравливай! – с этими словами Сергей вышел.

**********

Вера опять плакала. Сергей не видел этого, но по её заплаканному виду это было очевидно.

Сергей прибыл поздно, как мы знаем, он был слегка пьян. О Вере он даже не вспоминал, а ситуация была такова, что вспоминать было нужно. У Веры были сложные времена, и ей совершенно не помешало бы любое внимание со стороны любимого человека. Сергей иногда это понимал. Ранее он, хоть и не часто, но баловал её своим вниманием, иногда даже делал сюрпризы. С течением времени это происходило всё реже и реже.

В описываемое время, карта легла совсем плохо: Вере было очень плохо, а у Сергея было полно приключений, которые его поглотили. Случись это в другое, более спокойное для девушки время, она бы перенесла это невнимание гораздо проще. Но случилось так как случилось, и в её голову стали закрадываться не самые лучшие мысли.

Вера была человеком скрытным, но это касалось только чего-то плохого. Она не любила высказывать свои плохие мысли, предпочитала хранить их в себе. В чём-то она и её возлюбленный были похожи. Сергей, правда, предпочитал не высказывать свои любые настоящие мысли, ни плохие, ни хорошие. Сергей практически никогда не сообщал подробностей, он либо говорил намёками, либо что-то совершенно очевидное или совершенно бесполезное, то, что было не жалко сказать. В общем, можно стоять около слона и говорить: "Дорогая, это слон". Эта фраза и по делу и не по делу одновременно. Вера к этому привыкла, к тому же, при всём при том, Сергей не был лишён остроумия и чувства юмора, что позволяло ему веселить свою девушку чем-то нейтральным. Возможно, она думала, что в его голове только это нейтральное и живёт.

Как Вы заметили, в тот вторник Сергей не желал веселить Веру. Он был тих, задумчив и немногословен, и лишь горящие глаза выдавали внутреннюю увлечённость.

– Кушать будешь?

– Да, но позже…

Сергей вошёл в комнату и мигом переоделся. Его любимая груша уже начала дрожать от страха.

"Плакала опять… Полный портфель денег, а я ей даже плюгавую гвоздичку не купил… Хотя гвоздичку могла бы и не так понять… Ай, в другой раз…" – подумал Сергей.

Когда-то он бы переоделся и спустился в цветочный ларёк, но в тот день Сергей предпочёл до исступления молотить по груше.