Тварь

В бокалы снова попал коньяк. Максимов показал, как нужно брать бокал и согревать коньяк теплом руки, затем аккуратно понюхал содержимое. Серов изображал прилежного ученика. Они выпили коньяка по правильному. Изрядно спившийся, в последнее время, организм Максимова начал сдаваться. Особенно после того, как хозяин предложил закурить. Сергей, изображая огромное удовольствие, согласился. Он понял, что факир был пьян и может сболтнуть лишнего.

– Про усталость я не слышал. И никто не слышал, смею заверить… – произнёс Сергей.

– А про что слышали?

– Вас принудили написать заявление по собственному желанию. Причина – полная некомпетентность.

– Да ну… И многие слышали? – с опаской спросил Максимов.

– Весь отдел. Нам сделали общее объявление, – Сергей совершенно невозмутимо врал, врал намеренно, ведь объявления не было, да и сам он узнал подноготную совершенно случайно.

– Что? – недоумённо переспросил Максимов.

– Сенин сказал, что Максимов не соответствует занимаемой должности, что москвичи водили его за нос по ценам на закупаемые товары.

– Прямо вот так и говорил? Сенин говорил?

– Да, он. Ну не прямо так. Я ещё сглаживаю. Он даже называл вас, я извиняюсь, "лохом последним". Он был в бешенстве. Весь скандал с ценами, по его словам, полностью на совести Максимова, – Сергей говорил спокойно и тщательно проговаривал слова, по лицу его гуляла едва заметная ухмылка.

Максимов резко плеснул себе коньяка и выпил его как "деревня", залпом.

– Вот же сука… А Санько?

– Санько тоже как с цепи сорвался. Влепил ему строгий выговор и лишил премии за недальновидность. Не уследил, мол, за тем, что подчинённый никчёмен…

– Выговор? И всё? Легко отделался… А я значит никчёмный? Всегда был хороший, а тут никчёмен…

– Кстати прошлые заслуги Санько вспоминал. И пожалел о том, что вы резко деградировали. Алкоголь страшное дело…

– Что, что там про алкоголь?

– Сенин заявил, что вы спились и опустились чуть ли не до уровня бомжа, – Сергей продолжал нагнетать, видя что Максимов уже начинает злиться, – "Драма семейная, пьёт, себя не помнит." И работали вы в таком состоянии…

– Нет, ну ты-то, ты, сам в это веришь? Ты же меня видел!

– Я? Я не верю, но я этого не говорил. Официальная версия такова. И все с этой версией согласны. Верят. А чему всем верить?

– Между нами говоря, всё совсем в другом, – Максимов старался говорить спокойно, – Сенин вышел сухим, а меня просто сделал крайним…

– Это как? Ценами занимались вы.

– Я ездил подписывать, да. Но работали над этими ценами все вместе. Я, Сенин, Пронин. Были ещё финансисты Пронина, но я их не знаю. Завышали цены, "Индекс" проплачивал, а они делали документы для себя и для нас. У них настоящие цены, у нас завышенные, придуманные нами. Разницу делили на троих – мне двадцать процентов, остальным по сорок. Всё это придумал Сенин. Давным-давно. Меня вовлёк, сказал, что я в безопасности. Сейчас-то ясно зачем я там был, зачем меня впутали. Он всё на меня повесил. Я как горелый предохранитель. Плохой Сенин – выговор тебе! Воруй дальше! А Максимова с грязью смешали… Гадина! Я в курсе, что это всё ты вскрыл, случайно. Несчастный случай, звёзды не так встали. А он не удосужился сделать всё как надо, когда тебя отправлял. Но я этого тебе не говорил. Пикнешь – размазан будешь. Я ещё Сенину устрою…

Максимов смолк, достал сигарету и нервно закурил. Сергей потянулся к телефону и произвёл с ним какие-то манипуляции.

– Отлично, Валера! Стоп, снято! Я уж думал, что зря приходил, зря мандарины покупал… – Сергей плотоядно улыбнулся.

– Чего? – Валерий Павлович закашлялся и недоумённо посмотрел на Сергея.

– Т-с-с-с-с-с-с-с-с, – Сергей поднёс палец к губам, – Слушаем, как вышло…

Из телефона доносилось: "Здравствуйте, Валерий Павлович", "Привет, Сергей… Ты от Николая Валерьевича? Он сам не мог приехать?"

Сергей начал бегло проматывать запись, запись была качественной.

"Выговор? И всё? Легко отделался… А я значит никчёмный?" … "Нет, ну ты-то, ты, сам в это веришь? Ты же меня видел!"… "Плохой Сенин – выговор тебе! Воруй дальше! А Максимова с грязью смешали… Гадина!"

Всё время разговора, телефон лежал на столике и беспощадно фиксировал разговор. Максимов позеленел.

– Ах ты тварь! А ну отдай сюда, – он попытался наброситься на Сергея, но тот отскочил.

– Валера, я не бью инвалидов. Это принципиальная позиция. Но если ты продолжишь, я тебе вмажу.

– Какой я тебе Валера? – в бешенстве закричал Максимов.

– А какой ты теперь Валерий Павлович? – спокойно спросил Сергей и заглянул в глаза собеседника уничтожающим взглядом.

Максимов опустился в кресло и истерически расхохотался. Ему стало казаться, что происходящее глупый сон. Две минуты назад, человека, который пришёл к нему, подменили совершенно другим человеком. Этого человека Максимов не знал, он знал податливого и исполнительного работягу, а перед ним стоял циничный и подлый злодей с замашками шпиона. Только что он записал на диктофон разговор по душам. Разговор, в котором Максимов говорил то, чего говорить не следовало.

– Зачем тебе это? – подавленно спросил Максимов.