Туве Янссон: Работай и люби

Война пробуждала эмоции, в которых прослеживалось глубокое чувство беспомощности и время от времени – желание все бросить. Советско-финская война продолжалась уже полгода, когда Туве написала: «Повсюду война, весь мир воюет… Иногда мне кажется, что вся переполнившая нашу страну тревога лежит на мне и грозит разорвать меня на куски. Никогда еще к состраданию не было примешано столько горечи, к любви – ненависти, а к жажде жизни, к желанию жить достойно и правильно, несмотря ни на что, – отчаянного желания уползти в укрытие и забыть обо всем».

Горе было повсюду, оно вплотную подобралось и к Туве. Друзья семьи Янссон, Коллины и Кавены, потеряли на войне сыновей, погиб и сын семьи Нелимаркка, тоже художник. Любимый учитель и друг Ялмар Хагельштам пал на фронте еще в 1941 году, как и Нюрки, брат товарища Туве по учебе Тапио Тапиоваары. Война унесла жизни и многих других друзей, знакомых, родственников. Эти потери создавали атмосферу страха, в которой приходилось существовать и которая была невыносима особенно тогда, когда слишком долго не приходили письма от брата или любимого. В такие периоды в душе пробуждался страх перед самым худшим, и молчание сковывало всех: «Дом – словно беззвучный колодец, каждый замкнулся в своих мыслях».

В тяжелые времена особое значение придавалось всему доброму и мирному. Туве писала о прошедшем чудесном Рождестве, которое так отличалось от царившего вокруг страха и уныния, и говорила, что в военное время можно было бы праздновать Рождество не один раз в году, а несколько.

Страшные впечатления от военных действий Туве описывала очень сдержанно, например лишь одной фразой «русские сейчас буйствуют». О консервировании продуктов она рассказывала и то больше. В письмах Туве постоянно звучит тревога о пропитании. Весной и летом делали всевозможные запасы на зиму. Вся семья собирала ягоды и грибы, различные травы и листья, на садовом участке выращивали овощи и фрукты, закупали муку и консервировали рыбу. Экономка Импи, ведущая хозяйство Янссонов, собирала для семьи клевер, листья малины и «все что угодно – мы превратились в травоядных, если иногда перепадает кусок мяса, то после него чувствуешь себя странно, диким, словно Тарзан».

Между тем в противовес горю и царящей вокруг серости в городе устраивались вечеринки, на которых веселье шло по принципу «после нас хоть потоп». Несмотря на войну, люди хотели танцевать, а танцы Туве любила. Окна наглухо занавешивались шторами, заводили пластинки и танцевали до упаду, что вообще-то было под запретом в военное время, но именно тогда, втайне от остальных, люди танцевали, пили и болтали больше, чем следовало. И все речи заканчивались фразой: «Только бы закончилась война». Если иногда кто-то был способен веселиться по-настоящему, то испытывал чувство вины. Порой постоянные усталость и страх превращались в самое яростное веселье, как это случилось на вечеринке в честь Первого мая, проходившей у Эсси и Бена Ренваллов. Люди безудержно пили, танцевали, как сумасшедшие, ссорились и хохотали. Туве описывала это веселье как безнадежное. Вероятно, именно постоянная тревога и алкоголь обостряли чувства до того, что они в конце концов вырывались из-под контроля. В мастерской Туве народ тоже частенько собирался на полуночные посиделки, как когда-то давно художники приходили на пирушки у Фаффана.

«Продолжение вечера», известна также как «День похмелья», 1941, масло

Эти или подобные посиделки Туве изобразила на картине «Продолжение вечера», написанной в 1941 году. Картина известна также под названием «День похмелья». На ней изображена молодая пара в подвенечных нарядах, танцующая в мастерской. Свадебный букет небрежно брошен на пол, на столе громоздятся пустые бутылки и стаканы, за столом сидит целующаяся парочка. За происходящим наблюдает одинокий мужчина. Люди, изображенные на картине, безлики, а в качестве интерьера типичный для художницы реквизит: виолончель, венские стулья и бумага. Туве запечатлела не слишком веселый праздник и даже назвала картину «День похмелья». Она писала, что было хорошо встретиться с людьми, «но я лучше бы отвернулась к стене и никого не видела. Лучше бы я вообще не жила, пока продолжается война».