Турнир партнеров

Уничижительная речь Зельевара не произвела на Партнёров никакого эффекта, а вот совершенно упущенный из вида факт того, что им снова придётся соперничать друг с другом, вверг в уныние. Почему-то играть друг против друга не хотелось совершенно. Нет, в дружеском поединке это было бы даже забавно, но Кубок Школы…

Решив, что не стоит расстраиваться заранее, они в срочном порядке поговорили со своими командами, назначив дни тренировок, и с ужасом осознали, что все дни, кроме одного-единственного несчастного воскресения и пары часов в субботу забиты под завязку, причём на их собственные Упражнения приходилось не более полутора часов, если они хотели хоть немного высыпаться.

- Ну уж воскресенье будет нашим! - мрачно пообещал Малфой, и Гарри оставалось только кивнуть в знак согласия.

Замелькали невероятно длинные, суматошные, но отчего-то пролетающие буквально за один миг дни. Поначалу было очень сложно: преподавание отнимало много сил, потому как если седьмой курс они учили намертво въевшимся в кровь заклинаниям, то для более младших приходилось каждый раз готовить тонну давно забытого теоретического материала, продумывать практические занятия и составлять контрольные тесты. Через пару недель Дамблдор всё же объединил их классы и стало несколько легче: теперь Партнёры могли делить обязанности по подготовке уроков. Но зато сами уроки стало вести сложнее: надо было успеть проработать весь материал одновременно с четырьмя группами студентов.

К первому квиддичному матчу Гриффиндор-Равенкло Гарри и Драко наконец втянулись в бешеный ритм новой жизни, и у них даже появилось время на то, чтобы изредка общаться с Сириусом, Роном, Гермионой и Блейзом. Такой необычной, но весёлой, шумной и, как ни странно, дружной компанией они ходили в Хогсмид, гуляли у озера или просто сидели в комнате Партнёров, болтая, играя в карты, а иногда - слушая, как поёт Драко.

Всё рухнуло в одночасье. В тот день в середине ноября Дамблдор, Снейп и МакГонагалл не появились на завтраке. Перешёптывания по этому поводу как раз достигли апогея, когда пришла почта. Гарри очень хорошо запомнил, как раздался чей-то страшный, полный ужаса крик, как выпала из ослабевших рук осевшей на пол Гермионы газета, и тот немой, холодный ужас, сковавший его собственное сердце, когда он прочитал заголовок…

«НАПАДЕНИЯ ПОЖИРАТЕЛЕЙ СМЕРТИ!

72 ЧЕЛОВЕКА УБИТО, ИЗ НИХ 53 - МАГГЛЫ, 35 ПРОПАЛО БЕЗ ВЕСТИ, 28 - РАНЕНО.

Сегодня ночью по всей Британии был совершён ряд леденящих душу нападений. Пожиратели атаковали в основном на маггловские районы, но пострадало также несколько магических семей. Над некоторыми домами до сих пор видны метки Того-кого-нельзя-называть, что внушает ужас всем волшебникам и волшебницам Англии. Все силы Аврората брошены на поиски логова Пожирателей, а Министерство старается в рекордные сроки устранить последствия нападений в маггловском мире, представляя их как террористические акты.

Более подробную информацию читайте в специальном выпуске ближе к вечеру.

Списки опознанных жертв:

- Авгур Герман;

- Авгур Милисента;

- Авгур Розалинда;

- Бувье Лили…»

Дальше Гарри не читал. Дикий, ослепляющий страх увидеть знакомую фамилию заставил его отшвырнуть газету прочь и вскочить на ноги. Не смотря по сторонам, он бегом выбежал из зала, просто не в силах оставаться на месте. Душа рвалась на части: тупая боль, пустота, захлёстывающая сознание ярость, горькая до тошноты ненависть - всё смешалось в такой взрывной коктейль, что казалось - остановись на секунду, и тело взорвётся, не в силах вместить в себя столь разные эмоции.

- НЕ ХОДИ ЗА МНОЙ!!! - заорал он, оборачиваясь к последовавшему за ним Драко, но тот ни слова не говоря развернул обезумевшего Партнёра лицом к выходу из Хогвартса и ощутимо толкнул в спину.

Буря внутри требовала выхода, и Гарри не стал тратить время на препирательства. Лишь добежав до Озера, он снова попытался заставить Малфоя вернуться в замок, но тот его снова успешно проигнорировал. А потом Поттер был даже рад. Потому что плакать, уткнувшись в чужую тёплую мантию, было намного приятнее, чем размазывая на холодном ноябрьском ветру слёзы. Он не знал этих людей - по крайней мере, очень надеялся, что не знал, - и, казалось бы, не должен рыдать сейчас вот так навзрыд, но ничего не мог с собой поделать: слишком близко к сердцу пришлась чужая боль.

* * *