Турецкий гамбит

Тот приехал через полтора часа, и я исповедался ему, рассказав обо всех своих грехах, в том числе и о том, что обрёк невинных на смерть от английских снарядов. После моей исповеди отец Иоанн долго молчал, а потом помолившись за меня предложил сходить в храм и причаститься сегодня, тем более что было воскресенье и литургия будет совершаться в дворцовом храме и отец Иоанн, будет служить на ней, коли сложилось так, что он приехал сюда. Так как отец вставал очень поздно, то и Литургия начиналась пол-одиннадцатого, а в десять начинали читать часы. Поднявшись в храм, одним из первых я встал в стороне, чтобы меня не было видно. Прикрыв глаза, я стал молиться, прося прощение перед Господом о совершённых мною грехах и о людях погубленных по моему указанию. Пока молился, на сердце стало немного легче и прикрыл глаза, стараясь расслабиться, внезапно я вздрогнув я открыл глаза и увидел, что стою на краю огромной ямы, в которой копались трое солдат, все перепачканные в грязи в странном обмундировании. От ямы несло невыносимым сладковатым запахом тления и я с трудом сдержал, рвотный позыв.

Внезапно один из солдат распрямился и прокричал,

— Нашли, Ваш благородие. Нашли. Тут они все лежат.

Копавшиеся рядом солдаты, бросились ему помогать и приглядевшись, я увидел, что яма была наполнена наполовину изуродованными трупами женщин, детей и стариков. На многих были следы пыток, страшные рваные раны и вскрытые животы, с вывалившимися кишками, делали картину неимоверно жуткою, у меня всё похолодело внутри, и я не мог даже вздохнуть.

Солдаты вытащили из завала изувеченное тело женщины и трёх девочек, разного возраста от пяти до девяти лет. Все они были со следами ожогов и с дырками в теле, на всех были разорвана одежда, а тела их почти полностью покрывались синяками.

Тут к ним подбежал молодой офицер, вначале остолбеневший, увидев страшную картину, на краю ямы.

Солдаты аккуратно уложили свои страшные находки и отошли в сторону.

Офицер, завыв гулким голосом, схватился за голову и упал перед телами на колени, на груди у него красовались два Георгиевских креста, отсвечивая в свете заходящего солнца. Сколько я так стоял и смотрел на то, как он обнимает каждое из тел и рыдает навзрыд, я не знаю, солнце уже село за горизонт, а волосы офицера поседели, внезапно он вскочил и бросился к лошади стоящей рядом. Одним махом вскочив на неё, он бросился на ней в сторону видневшегося вдалеке хутора. Я вздохнул, но в тот же момент, оказался на самом краю виденного мной хутора, а из темноты выскочил силуэт нёсшегося галопом офицера, с безумными глазами. Чуть осадив коня, он спрыгнул на землю и бросился к дверям амбара, закрытого на засов.

Один из солдат, стоящего на страже, попытался помешать ему, но был отброшен в сторону, невероятной силой офицера. Выдернув здоровенный засов и отбросив его в сторону, он взглянул на попытавшегося помешать ему второго солдата.

— Ваше Благородие, не надо их утром судить будут, не берите грех на душу.

От взгляда, полного ненависти, тот застыл как вкопанный. Увидев на поясе под ремнём штык, тот выхватил его одним движение и с рыком бросился внутрь амбара. Через секунду оттуда послышались удары и крики людей, затем вой и крики усилились. То, что творилось там походило на полное безумие. Человек, потерявший близких, превратился в беспощадного зверя, который колол пленных большевиков как скот на бойне, только когда к амбару прибежал дежурный офицер с патрулём, крики и хрипы внутри полностью прекратились. Внезапно в проёме появился тот самый офицер, сжимающий треугольный штык ладонью, весь в крови, в этот раз его глаза были пусты, как будто из них ушла сама жизнь. Он сделал несколько шагов на свет, от факелов, которые принесли патрульные, по дороге выронив своё страшное оружие. Сделав ещё шаг, он упал на колени и посмотрел на свои руки, перепачканные кровью.

Тут из темноты прибежали давешние солдаты, которые достали из ямы свою страшную находку.

Пришедшей с патрулём поручик, посмотрел на них, и произнёс вслух, больше утверждая, чем спрашивая,

— Нашли.

— Да Ваше Благородие. Где бабка и сказала, с краю они там и лежали все вместе. Пытали их перед смертью, и снасильничали всех и деток тоже. Там такое, что и смотреть страшно, не то что пережить всё это. Помимо них, ещё человек сорок, в основном женщины, старики и дети. И батюшка местный со своим семейством. Все со следами изуверств и пыток.

— Похороните меня рядом, раздался внезапно совершенно спокойный голос у нас за спиной, а затем раздался сухой и резкий выстрел, от которого все вздрогнули. Повернувшись, я увидел как тело офицера, сидящего на коленях, медленно заваливается в сторону, а часть затылка у него отсутствует.

— СТЕПАН! — прокричал пришедший поручик, бросившись к лежащему на земле офицеру, — СТЕПАН!