Турбулентность

Именно катастрофа. Сабина не могла себе представить, как сможет выдержать хотя бы неделю без штурвала. Ладно, не будем сейчас об этом. Внезапно она испытала даже душевный подъем при мысли, что придется начинать жизнь заново. То, что только что внушало страх, показалось забавным приключением. Голос матери не дал отвлечься надолго.

— Когда ты вернешься домой? У тебя есть деньги на обратный путь? Ты не могла хотя бы прилететь назад с твоим неверным дружком?

— Мама, — решительно остановила ее Сабина, об этом нет речи. Я не знаю, когда вернусь. У меня уже много лет не было отпуска, и на данный момент я хочу остаться здесь. — Она перевела дыхание и подождала ответа. Но его не последовало. — Австралия — чудесная страна, мама. Я хочу здесь оглядеться. — Телефон молчал. — Мама! Ты еще на проводе?

— Да, — послышалось сдавленное рыдание. — Ты никогда не вернешься? Никогда?

— Мама! Не говори глупостей! Ничего подобного я не говорила. Просто хочу немного остановиться, подумать.

Даже в ее собственных ушах такое объяснение звучало не слишком убедительно. Но как смогла Анджелина за тысячи километров угадать то, что ей самой было еще не ясно?!

— Каписко, бамбина! Понимаю. — Голос матери дрожал, и Сабина чуть не захлебнулась жалостью.

— Мама! Мне уже тридцать три, и я…

— Конечно, Сабина, ты уже большая девочка, прости твою глупую мать. Об одном только прошу: сообщай о себе постоянно.

— Договорились! — подчеркнуто бодрым тоном закончила разговор Сабина.

«Ну вот, — подумала она, положив трубку, — это надо умудриться — за один день смертельно обидеть двух близких людей. Хорошенькое начало новой жизни!» Сабина вышла на улицу, чтобы на свежем воздухе разобраться со своими мыслями и чувствами.

Бесцельно она слонялась по Паддингтону, пока ее внимание не привлек ирландский паб. «О’Коннелл’с» напомнил ей похожее заведение в Дублине. Это был ее первый международный перелет в качестве второго пилота. Тогда ее корочки на право пилотирования сверкали еще первозданной чистотой и пахли свежей краской. Маршрут Франкфурт — Дублин, недлинный, недолгий, неутомительный, но такой возбуждающий, сделал ее счастливейшим человеком на земле. Вечером первый пилот пригласил ее в этот самый паб… Он бы ее пригласил и еще куда-нибудь, но Сабина со смехом отказалась. И тем не менее она на всю жизнь запомнила тот счастливый вечер с горьковатым вкусом темной можжевеловой водки и сладким вкусом триумфа на губах. Пусть она знала, что должны еще пройти годы, прежде чем она сама будет сидеть слева в кабине пилотов — четыре-пять тысяч летных часов махом не осилишь! — но в тот день все ей казалось достижимым. Сабина, стоя на другой стороне улицы, напротив «О’Коннелл’с», еще раз улыбнулась своим мыслям и решительно вошла в паб. Что ж, пусть завершение ее карьеры будет обмыто там же, где и начало!

В прохладном полутемном помещении пахло свежесваренным пивом и витал дым бесчисленных сигарет. Сабина выбрала дальний столик из неструганного дерева, уселась и заказала джин. На столе лежала газета, оставленная предыдущим посетителем. Она взяла ее в руки. Может, стоит сразу посмотреть объявления о работе? Ничего не выбивало ее так из колеи, как бездействие. Именно поэтому она уже многие годы отказывалась от отпуска. Ей претило валяться где-нибудь на солнечном берегу кверху брюхом и помирать со скуки. Она прошлась по колонке объявлений о работе. Не нашла ничего интересного и перелистнула газету к началу. Ее сердце выдало два медленных удара и остановилось. Это фото! Это лицо! Сабина не могла понять, что произошло. Глухим ударом в грудь напомнив о себе, сердце снова принялось за свою обычную работу. Сабина попыталась унять непонятную дрожь.

Тщетно! Пронзительные темные глаза смотрели ей прямо в душу. Она сосредоточилась на деталях черно-белой фотографии с третьей полосы. Черты лица чуть крупноваты, рот чуть узковат… И внезапно пришло понимание: этот мужчина и есть цель ее необъяснимого томления, ее спонтанных поступков. Он был суровым и сильным, этот мужчина, и в то же время в нем проглядывала несказанная нежность. Взгляд был одновременно сдержан и открыт. Эти контрасты завораживали. С трудом Сабина прочитала подпись под фото: «Профессор доктор Теодор Тейлор на десятом международном конгрессе по проблемам трансплантации в Аделаиде два года назад. Человек, который покинул медицину на взлете своей карьеры, когда в результате несчастного случая была разрушена его семья».