«Сознание возвращалось медленно. Всё застилал сплошной туман какого-то неопределённого цвета. – Так начинается удивительный научно-фантастический роман В.В. Куликова «Узник бессмертия», в игровой, приключенческой форме обучающий азам теории симметрии, положенной в основу Диала. – Если бы Росса спросили – чёрный туман или белый, он и тут затруднился бы найти верный ответ. Постепенно, без всяких усилий со стороны Росса в тумане зародилось какое-то движение, он начал сгущаться, темнеть, по краям же сгущения туман все более принимал вид странной стеклообразной массы, становился прозрачнее с каждой минутой. У Росса возникло ощущение, что он присутствует при рождении Вселенной. Да что там, он сам был эта Вселенная, это он сам рожал себя в мучительной боли. Впрочем, нет – боли не было, она пришла значительно позже, точнее, то, что он чувствовал вначале, казалось столь же туманным, как и серая пелена, застилавшая взор. Появилось, затем окрепло сознание того, что вот это тёмное сгущение в центре – вот это, нет, это что-то чужое, это не он! Так же незаметно, вкрадчиво пробрался холодок страха – и вдруг поднялся, захлестнул ледяной волной ужас неведомого. Что ЭТО ТАКОЕ? ЭТО было не похоже ни на что – и одновременно напоминало всё сразу. Росс знал, что в ЭТОМ скрыты все тёмные силы мироздания, но иногда в этом чужом для него мире вдруг проглядывали знакомые черты близких, друзей, знакомых. Это было как предательство, и в отчаянии вселенная Росса, казалось, разрывалась от беззвучного крика.
Шло время, чужая Вселенная формировалась на глазах. Как-то вдруг, неожиданно, этот тёмный незнакомый мир разросся до размеров комнаты, да это и была, собственно, комната – тёмная, без единого окна, с низким потолком. Удивительно, как он не видел этого раньше! По комнате двигались какие-то фигуры. Их было много. Лица различались с трудом. Большинство из них были Россу совершенно незнакомы. Или это только казалось? Движение фигур продолжалось, над ним склонялись чьи-то лица. Чьи?.. Иногда Россу казалось, что вот это лицо он когда-то любил, вот тот – был его близким другом. Как давно это было!.. Да и было ли?.. Росс этого не знал. Знал он с очевидностью только одно – что все они ему глубоко безразличны. Они – чужие. Они – не он. Но кто же он сам? Вместе с вопросом пришло сомнение. Только что он точно знал: он – Росс, Росс Игл, но теперь это имя показалось ему таким же чужим, как и все в этой комнате. Очертания комнаты вдруг стали расплываться, чужая вселенная растворялась на глазах. Но в ней растворялся и сам Росс. Сознание судорожно цеплялось за ускользающие черты внешнего мира. Росс вдруг понял, что его спасение – в этой чужой вселенной, только в ней он может быть самим собой. Невероятными усилием Росс заставил туман сгуститься там, где только что были фигуры людей. Нет, они не были ему чужими, они стали ступеньками, по которым он выкарабкивался из обморочного тумана. И туман отступил. Чем больше Росс думал о людях в комнате, тем яснее для него становилось, кто есть он сам…Да, да – именно с этого тогда всё и начиналось. С этого самого состояния – с безразличия. Как точно здесь слово отражает суть!
БЕЗРАЗЛИЧИЕ есть полное отсутствие различий. Но то, что не различно, то одинаково! Вместо «мне безразлично» часто говорят: «Мне всё равно». Люди, подходившие ко мне в этой тёмной комнате, были мне безразличны, я не различал их друг от друга, они были для меня – ОДИНАКОВЫ! Кажется, есть ещё слово для обозначения подобного… Вспомнил, это слово – симметрия! У этого слова свои преимущества, оно, например, тесно связано с языком математики [34] . Говорят, что две вещи симметричны, если они в чём-то сходны между собой, одинаковы, как одинаковы половинки шара, капли воды, которые «как две капли похожи…», перчатки – правая и левая, наконец, мы сами и наше отражение в зеркале также симметричны. Чужие в комнате казались мне одинаковыми, значит, они были для меня симметричными: замени мне одного из них на другого, я бы никогда не заметил подмены! Правда, в одном отношении я их, во всяком случае, различал – их было много и они находились в РАЗНЫХ углах комнаты. Значит, симметрия была не полной. Но ведь раньше я не мог даже выделить отдельные фигуры из общего фона комнаты – следовательно, ранее состояние моей «вселенной» было более симметричным! А ещё раньше? Тогда я ведь не видел, НЕ РАЗЛИЧАЛ – вообще ничего! Не отличал чёрного от белого, не выделял даже самого себя – целиком растворился в этой абсолютной неразличенности! Абсолютное сходство всего со всем – АБСОЛЮТНАЯ СИММЕТРИЯ! Но ведь тогда, в самом начале не было ничего, ВООБЩЕ НИЧЕГО! Да, видимо, так и должно быть – абсолютная симметрия есть, вообще, отсутствие чего бы то ни было, есть АБСОЛЮТНОЕ НИЧТО! Это и есть тот самый нуль, с которого всё начинается… Именно с этого тогда всё и началось.
Гигантский сверкающий шар Вселенной величественно плыл в пространстве… А такой ли уж он был гигантский? Гигантский по сравнению… По сравнению с чем, собственно? Не с чем его было тогда, в начале всего сущего сравнивать… Не был он, значит, ни большим, ни маленьким, не существовало таких различий вообще… Сверкающий… Какое там, тогда свет от тьмы не отличишь! Кстати, почему именно шар? Как наиболее симметричное тело? Но ведь ещё не возникло различие между телами симметричными и всеми остальными! С равным успехом Вселенную при её рождении можно представлять и в форме, скажем, гиппопотама! Итак, гиппопотам Вселенной величественно плыл… Ну, насчёт «величественно», так даже и в наши, куда как постаревшие времена и то: «От великого до малого – один шаг», а что касается «плыл»… Почём знать, может, как раз стоял: относительность движения и покоя: тоже вид симметрии. В пространстве же этот самый гиппопотам «плыл» или ещё где – вопрос совсем тёмный…» (Куликов, 1998. С. 8–10).