Тупак Шакур: Жизнь и время американской иконы

Слушания продолжались около месяца, являться на них требовалось почти каждый день. Кейша не ходила с ним в суд. Когда Тупак приходил домой, она максимально старалась оградить его от общения с журналистами. Дом был настоящим домом, крепостью, ведь Кейша заботилась о том, чтобы никто не смел вмешиваться в их личную жизнь. Кейша никогда не показывала страха или тревоги, но на самом деле очень переживала по поводу той лжи, которую выплескивали про него СМИ. Не только она, многие поддерживали его в этот трудный период. В частности, Тупак был очень благодарен своему другу Микки Рурку.

Кейша знала Тупака с разных сторон, но то, что впечатляло её больше всего, так это насколько необычно было его воображение, насколько глубокими были его мысли. Её поражало, как быстро он запоминает наизусть стихи, песни. Он очень любил слово, и отсюда происходили все его таланты. Тупак очень любил сочинять сам и читать чужие произведения.

Они были счастливы, но на фоне их радости, словно мрачная погребальная панихида, тянулся судебный процесс. Кейша помогала Тупаку справиться с трудностями. Они много шутили, например, над странной склонностью Тупака писать свои песни в ванной.

Время шло быстро. Первая неделя слушаний перетекала во вторую, вторая в третью, а третья в четвёртую. Приближался день оглашения приговора. Становилось всё тревожней. Из Атланты в Нью-Йорк на судебные заседания часто приезжала Офени. Офени познакомилась с Кейшей. Многие думали, что Кейша встречается с Тупаком лишь из-за его денег, славы, статуса. Но это было не так, она любила его.

Как и у всех, у них в отношениях бывали трудные периоды. Кейша не стеснялась, не притворялась, а напрямую спрашивала, где он проводил время и с кем, иногда даже заставляла Тупака показать, что у него в карманах. Тупак не знал, но и подруги Кейши приглядывали за ним, а потом рассказывали всё Кейше. В свою очередь Тупак был строг с Кейшей и всегда спрашивал куда, с кем и насколько она идёт.

Тупак был вымотан слушаниями. На дворе стоял ноябрь 1994 года. Когда Тупак выходил из здания суда, репортёр спросил его: «Как дела, Тупак?» Тупак ответил: «Ну, я только что услышал последнюю часть обвинительного заключения, и всё, что было сказано, очень далеко от правды. Я слушал, что они говорили, весь день. Я вымотан. Но пускай всё решат присяжные. Я много нового услышал о самых сокровенных страхах людей за время этих слушаний. Я сейчас говорю даже не о своём деле. Речь там шла о рэп-музыке, растатуированных гангстерах. Оказывается, у многих кошмары по ночам из-за рэпа. Я не могу понять, почему меня обвиняют. Они говорят: да, у нас нет доказательств, что ты её изнасиловал, но на бумаге у них там столько дерьма уже написано, что я виноват. То есть, улик нет, берёшь и печатаешь на бумаге что угодно, и всё - человек виновен в преступлении. Моя жизнь разрушена, Кейша Моррис потому что никому не нужны факты... Они не найми моей спермы. Нет признаков, что её вообще насиловали... Никаких следов изнасиловании даже в анале. Вообще ничего».

Глава тридцатая ПЕРВАЯ ПЕРЕСТРЕЛКА

Следующее, что сделал Тупак, было по-настоящему безрассудным шагом. Он дал интервью своему приятелю, обозревателю New York Daily, Бензу. В этом интервью он заявил, что Агнант - «палач» и специально подставил его с обвинением в изнасиловании. Тупак хотел и рыбку съесть, и в пруд не лезть. Его решением было сделать друзьями закоренелых преступников и жить по воровскому кодексу. Но когда пришла беда, он отрёкся от них, воспользовался своей популярностью и побежал к журналистам. Когда статья была опубликована, люди, которые знали улицу, покачали головой.

Слушания продолжались. Краски сгущались. Всё меньше людей поддерживало Тупака. Он выглядел разбитым. Всё больше он волновался, когда выступал в свою защиту. Следующая новость потрясла его. Дело Жака «Haitian Jack» Агнанта было выделено в отдельное производство от дела Тупака и Чарльза Фуллера.

Это было ещё одним потрясением для Тупака. Он в очередной раз убедился в своих догадках. Адвокатом Агнанта выступил Пол Бреннер, который долгое время сотрудничал с Благотворительным фондом полиции. Он заявил: «Полиция - мои друзья». Для кого-то эти слова, может, ничего не значили. Но только не для Тупака. Он помнил, как долго власти преследовали его мать, Мутулу, и других друзей семьи из числа «Пантер», сколько раз он сам попадал в переделки с полицией. Он помнил, как Biggie и Майк Тайсон говорили ему быть осторожнее с Агнантом.

Ноябрь сменил декабрь. День за днём Тупак слушал, как главный обвинитель Франсин Джеймс планомерно разрушает его жизнь. Тупак и Чарльз Фуллер были обвинены в изнасиловании, содомии и незаконном хранении оружия.

Защитник Тупака, Майкл Уоррен, делал всё, что только мог, но его выступления в зале суда уже не могли повлиять на мнение присяжных. Они ненавидели образ жизни, который рэперы вели и пропагандировали, и сейчас у них был шанс сделать так, чтобы рэперы получили за это наказание.