Туннель в небе

— Вэс Роббинс обращался с ним не очень-то милосердно. Я чувствовал, будто подглядываю в замочную скважину. А зачем мне было их слушать? Я же не имею никакого отношения ко всей этой пакости. Или имею?

— Нет. Но когда-нибудь тебе может потребоваться знать, как такое делается.

— М-м-м… босс… а вы и вправду думали смириться, когда он вас уволил?

— Не задавай дурацких вопросов.

— Простите. А как у вас дела с этой непробиваемой дамочкой?

— Не отпускает.

— Ну и?

— Ну и он летит.

— Она устроит дикий визг перед репортерами.

— Да уж, не сомневаюсь. — Мистер Кику наклонился к столу: — Вэс?

— Мистер Роббинс уехал на похороны венерианского министра иностранных дел, — ответил женский голос. — Вместе с министром.

— Да, конечно. Попросите его, пожалуйста, зайти ко мне, когда вернется.

— Хорошо, мистер Кику.

— Спасибо, Сидзуко. — Заместитель министра снова повернулся к Гринбергу: — Сергей, твой временный ранг дипломатического офицера первого класса был сделан постоянным с того времени, как я приставил тебя к этому делу.

— Действительно?

— Да. Документы, наверное, в конце концов доберутся и до тебя. А теперь тебе присваивается временный ранг старшего дипломатического офицера. Я задержу присвоение постоянного ранга на три месяца, чтобы малость поунять любопытство некоторых.

На лице Гринберга не отразилось никаких эмоций.

— Неплохо, — сказал он. — Но только чего ради? Это что, потому, что я регулярно чищу зубы? Или может — у меня портфель всегда блестит?

— Ты отправляешься на Хрошиюд как первый заместитель и глава миссии. Послом будет Макклюре, только я что-то сомневаюсь в его лингвистических способностях, так что придется тебе самому тянуть этот воз. Потому постарайся поскорее научиться объясняться на их языке. Понимаешь?

Гринберг перевел это про себя следующим образом: Макклюре придется общаться с ними исключительно через тебя, так что ты сможешь держать его в руках.

— Да-а, — ответил он задумчиво, — а как же насчет доктора Фтаемла? Посол, пожалуй, охотнее воспользуется его услугами, чем моими. — Про себя Гринберг добавил: босс, что же это ты со мной хочешь сделать? Макклюре обойдет меня через Фтаемла… и я окажусь на мели в девятистах световых годах от какой-либо помощи.

— Очень жаль, — ответил Кику, — но я никак не могу отдать Фтаемла. Мне придется оставить его переводчиком для общения с миссией, которую оставят на Земле хрошии. Он уже согласился.

На лице Гринберга появилась озабоченность:

— Придется всерьез у него поучиться. Правда, я успел уже немного поднахвататься в их языке. Глотку от него саднит. Но только когда это они согласились? Я что, все проспал? Это — пока я был в Вествилле?

— Они еще не согласились. Но согласятся.

— Восхищаюсь вашей уверенностью, босс. Мне они кажутся не менее упрямыми, чем миссис Стюарт. Кстати, о миссис Стюарт. Пока вы с ней любезничали, я беседовал с доктором Фтаемлом. Он говорит, эти ребята становятся все настойчивее насчет мальчонки Стюарта. Теперь вы знаете, что он полетит, так может успокоить их малость? Фтаемл, бедняга, прямо весь издергался. Он говорит, они давно бы врезали нам, мешает только возможное неудовольствие нашего старого приятеля Ламмокса.

— Нет, — ответил Кику. — Мы им не скажем. И Фтаемлу тоже. Лучше, если он так и останется перепуганным.

Гринберг задумчиво пожевал костяшку пальца.

— Босс, — медленно сказал он, — а не ищем ли мы приключений на собственную шею? Или вы подозреваете, что не такие уж они страшные, как сами себя малюют? И что если дело дойдет до мордобоя, мы их побьем?

— Сильно в этом сомневаюсь. Но мальчик — мой туз, припрятанный в рукаве.

— Пожалуй что. Не хотелось бы цитировать сами знаете кого, но если риск так уж велик, не имеют ли случаем люди право об этом знать?

— Имеют. Но мы не можем им ничего сказать.

— Повторите, пожалуйста, я что-то не понял.

Мистер Кику нахмурился.

— Сергей, — медленно произнес он. — Наше общество находится в состоянии перманентного кризиса с того самого момента, как первая ракета добралась до Луны. Три столетия ученые, инженеры и исследователи раз за разом прорываются во все новые неизведанные области, к новым опасностям и новым проблемам. И каждый раз политики с колоссальным трудом удерживают расползающееся общество, словно жонглер, у которого в воздухе слишком много мячей и бутылок. Это неизбежно. Однако нам пока удается иметь кое-как сляпанную республиканскую форму правления и поддерживать демократические обычаи. Мы имеем право этим гордиться. Но теперь это — не настоящая демократия, и не может она ею быть. Я думаю, что наш долг — суметь удержать это общество от распада, пока оно привыкает к незнакомому и внушающему страх миру. Очень, конечно, было бы приятно не торопясь обсудить каждую проблему, провести голосование и вернуться к ней снова, когда коллективное решение окажется ошибочным. Только ведь так почти никогда не удается. Гораздо чаще мы попадаем в положение пилота, стоящего перед смертельной опасностью. Так что же, пилот должен просить совета у пассажиров? А может, ему лучше использовать свое умение и опыт, чтобы доставить их в целости на место?