Туннель в небе

— Факт. Они даже не пытались спорить, так что мне поэтому и рассказывать никому не пришлось. Это-то и было причиной.

— Не понимаю, как ты могла такое терпеть.

— А я и не терпела. Я пошла в суд и развелась с ними, а потом взяла себе профессионального опекуна, у которого нет никаких диких идей. Но ты пойми, Джонни, я не затем сейчас здесь перед тобой наизнанку выворачиваюсь, чтобы у тебя варежка раскрылась. Наследственность — это еще не все. Я — это я. Я — личность. Ты — это не твои родители, не твоя мать, не твой отец. Просто ты малость поздновато начал соображать. — Она выпрямилась. — Вот и будь ты, Непрошибаемый, самим собой, и если хочешь уродовать свою жизнь — уродуй, ради Бога, но имей смелость делать это по своему собственному разумению, а не по чьей-то подсказке или примеру.

— Знаешь, Молоток, почему-то, когда ты говоришь такие вещи, они вполне разумно звучат.

— А я только разумные вещи и говорю. Как у тебя с провиантом? Есть хочется.

— Ты совсем, как Ламмокс. Мешок со жратвой вон там.

— Обед? — заинтересованно спросил Ламмокс, услыхав свое имя.

— Ну… Бетти, я не хочу, чтобы он ломал деревья, во всяком случае днем. Сколько им потребуется времени, чтобы меня выследить?

— Место тут, правда, много, но думаю, не больше трех дней.

— Ладно, я отложу еды дней на пять. Кто знает, как оно выйдет. — Джонни отобрал с десяток банок и отдал их Ламмоксу, не открывая; тому даже нравилось, что они становятся вдруг горячими, когда раскусишь. Он успел покончить с завтраком прежде, чем Бетти и Джонни взялись за свой.

После еды Джонни захотелось продолжить беседу.

— Бетти, так ты действительно думаешь, что… — он вдруг замолк и прислушался. — Ты что-нибудь слышишь?

Бетти прислушалась и кивнула.

— Какая скорость?

— Не больше двухсот.

Он кивнул.

— Значит, осматривают местность. Ламмокс! Пальцем не шевели!

— Не буду, Джонни. А почему нельзя шевелить пальцем?

— Делай, как велено.

— Не заводись ты так, — посоветовала Бетти. — Возможно, они просто разбивают местность на квадраты, чтобы потом осматривать их по очереди. И вполне возможно, что из-за деревьев они не смогут нащупать нас ни глазами, ни по приборам. — Однако она и сама выглядела обеспокоенно. — Все-таки жаль, что Ламми еще не в шахте. Если у кого-нибудь из них хватит ума осмотреть шоссе ночью, когда мы будем на нем, тут-то нам всем и крышка.

Но Джон Томас ее не слушал; весь устремившись вперед, он приложил к ушам сложенные рупором ладони.

— Тсс! — прошептал он. — Бетти, они возвращаются.

— Не психуй. Возможно, это просто еще одна линия сетки.

Однако еще не договорив, она поняла, что ошибается.

Рев двигателя стал сильнее, теперь он звучал прямо над их головами, превратившись в низкое гудение. Они запрокинули головы, но машина была высоко; к тому же деревья скрывали небо.

Неожиданно все вокруг осветила вспышка, столь яркая, что после нее даже яркий солнечный свет показался полумраком.

— Что это? — спросила в ужасе Бетти.

— Фотографировали со сверхвспышкой. Проверяют то, что рассмотрели в тот раз приборами.

Гудение опять превратилось в вой, потом снова сделалось тихим; последовала еще одна слепящая вспышка.

— Вот у них и стереоснимок, — рассудительно объяснил Джонни. — Раньше у них были только подозрения, теперь они нас и вправду увидят.

— Джонни, надо срочно убрать Ламмокса!

— Куда? Вывести на дорогу, и пусть они занимаются прицельным бомбометанием? Нет уж, у нас одна надежда, что они примут его за большой булыжник. Хорошо, что я велел ему не двигаться. И нам лучше не шевелиться, может, они еще улетят.

Но и эта последняя надежда быстро улетучилась. К первой машине, судя по звукам, одна за другой присоединились еще четыре.

— Эта зависла на юге от нас, — считал их Джонни. — Третья на севере. Теперь они делают заслон с запада. Ну вот, мы и в коробке, Молоток.

Бетти повернула к нему смертельно бледное лицо.

— Что же делать, Джонни?

— Что? Да ниче… нет, слушай, Бетти. Возьми свою леталку и беги вниз, к ручью. Пройди вдоль ручья подальше и лети себе восвояси. Только держись ближе к земле, пока не выйдешь из-под ихнего зонтика. Они не будут гоняться за тобой, ты им не нужна.

— А что ты будешь делать?

— Я? Останусь здесь.

— Тогда и я останусь.

— Чесала бы ты отсюда, Молоток, — нетерпеливо сказал Джонни. — Только под ногами путаешься.

— А ты сам-то что можешь сделать? У тебя даже нет ружья.

— Зато есть вот это, — мрачно ответил Джон Томас, потрогав висящий на поясе охотничий нож. — А Ламмокс может швырять камни.

Бетти изумленно уставилась на него, а затем дико расхохоталась.

— Чего? Он говорит — камни! Ну, Джонни, ты даешь.

— Голыми руками они нас не возьмут. Будь добра, мотай отсюда поскорее, и без тебя забот хватает.

— Нет!

— Слушай, Молоток, мне некогда с тобой спорить. Дуй со всех ног, и чтобы я тебя здесь больше не видел. А я останусь с Ламмок-сом, это мое право. Он же мой.

Из глаз Бетти брызнули слезы.

— Зато ты — мой, олух ты непрошибаемый.

Джимми хотел что-то ответить, но не смог. Его щеки начали подергиваться, он с трудом сдерживал слезы. Было похоже, что даже Ламмокс, и тот чувствует себя неловко.