Тун. Лето в розовом городе

– Но мы не думали, что до четырех утра!

– Уже четыре?!

Она отстранила меня от себя и строго сказала:

– Завтра я поговорю с этим садистом, чтобы он перестал эксплуатировать ребенка.

– Бабуля, я же сама вызвалась! Тигран отдал мне фотоаппарат, а он стоит больше, чем я могу заработать! Не звони ему, пожалуйста! Пожалуйста!

Все, что осталось несказанным, бабушка прочла в моих глазах.

– Хорошо. Только если пообещаешь брать выходные.

– Договорились!

Бабушка зашаркала на кухню, чтобы поставить чайник. Это стало для нас неким ритуалом. В первый раз, когда я попросила чаю, она забеспокоилась, не больна ли я. А когда наконец убедилась, что со мной все в порядке, выяснилось, что практически все армяне пьют чай, только когда болеют. С тех пор меня встречал и провожал любимый напиток.

Я оторвала приличный кусок от матнакаша[22] и наполнила его всем, что было на столе: маслом, сыром, кусочками отварной курицы и зеленью. Пока я жадно ела, запивая бртуч[23] сладким чаем, бабуля смотрела на меня, подперев ладонью подбородок. Она ждала, пока я доем и расскажу, как прошел день.

– Представляешь, сегодня одна пара захотела, чтобы я стала фотографом на их венчании! Они сказали, что в восторге от моих снимков!

– Это очень хорошо, бала[24].

Ее тон отвлек меня от еды.

– Что-то случилось?

Неведомые силы вдруг накрыли ее рот холодными ладонями.

– Все хорошо, моя девочка.

– Точно?

– Ба вонц![25]

Я не поверила, но кивнула – сейчас мне не хотелось никаких дурных новостей. И потом, я ведь тоже не сказала ей всей правды: я собиралась отказаться снимать венчание. И виной тому были мои неоднозначные отношения с церковью. Но экскурсии с фотографом действительно пришлись по вкусу туристам, и число клиентов возросло в два раза.

С группами мы обошли Старый Ереван вдоль и поперек, пару раз ездили в великолепный языческий храм Гарни и монастырский комплекс Гегард. Каждый день, вернувшись в офис, мы с Тиграном прощались с остальными и приступали к делу. Я занималась фотографиями, он – своей загадочной второй работой, о которой предпочитал не распространяться. В его кабинете появился еще один стол с компьютером – для меня. Мы работали, пили кофе и разговаривали. Ночь снимала с него маску начальника, и он становился таким, каким жил в моем сердце. И не было моментов дороже.

Семь рабочих дней, тысячи обработанных фотографий и хронический недосып сделали меня похожей на персонажей Тима Бёртона. С той разницей, что я была безгранично счастлива.

Новая неделя должна была начаться с долгой поездки в монастырь Татев. Лусо часто упоминала о нем, призывая туристов обязательно посетить это место. Раньше туда ссылали провинившихся служителей Господа, чтобы суровые условия подтолкнули их к скорейшему переосмыслению своих грехов. Но один священник перебрался туда по собственной воле. Он принадлежал к высшей церковной иерархии, но отказался от блестящего будущего, став душой и сердцем монастыря, а впоследствии и живой легендой.

Я много думала о нем. Всякий раз, стоило мне оказаться возле очередного храма, я замирала у входа, не смея войти. Мне казалось, что даже стены чувствуют, что я им не верю. Имела ли я право ждать благословения священника? Я не хотела верить в существование Бога, потому что в этом случае мне был уготован единственный путь – вниз.

Вглядываясь в недопитую чашку, я вспоминала недавний разговор.

– Тигран!

– Да? – спросил он, не отрываясь от компьютера.

– Ты веришь в Бога?

Его руки замерли на клавиатуре. Он обернулся.

– А сама что думаешь?

– Я первая спросила!

Мерцание монитора подсветило его улыбку.

– Человеку нужна вера. В Бога, в науку, в себя – неважно. Так мы устроены.

– Я не знаю, во что верю.

– Это не знают, а чувствуют. Давай договорим после поездки в Татев.

– О чем ты думаешь?

Я уставилась на бабушку.

– Я… Ничего особенного. Через три дня мы поедем в Татев.

Это направление вел Андо – единственный, кто меня не принял. Попытки Тиграна и уговоры остальных не увенчались успехом – к презрительному выражению лица коллеги присоединилось издевательское хмыканье.

Словно подслушав мои мысли, бабуля спросила:

– Ты поладила с Андо?

Я старательно жевала, представляя, как откусываю голову этому типу.

– Нет. Он ведет себя так, как будто я дышу его воздухом!

Бабуля улыбнулась, слегка покачав головой:

– Дай ему время.

Она верила, что вскоре мы будем как мед и масло – в ее представлении именно такими должны быть идеальные отношения между людьми. Хотя мне хватило бы элементарной вежливости. Я училась смирению, ведь раньше ни один человек не мог даже косо взглянуть на меня без риска для собственного здоровья.

Закончив чаепитие, мы с бабушкой пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам, унося с собой свои вопросы и тревоги.

Парни сидели на краешке моей кровати, молодые и красивые, как в ту роковую ночь до аварии. Один из братьев, Денис, улыбнулся мне, будто только и ждал, когда я проснусь. Второй, Ваня, был поглощен видом из окна.

– Что вы тут делаете?! – вскрикнула я, натягивая одеяло до подбородка.