Туманность Ориона

Включив максимально возможное увеличение, он смог рассмотреть легкую дымку, муть рассеянного в пространстве газового облака, и понял, почему черные корабли кружили на одном месте.

ОНИ ЗАГЛАТЫВАЛИ ВОДОРОД!..

* * *

Неприятный холодок пробежал по спине Полуэктова. Наблюдая, как резвятся четыре черных корабля, купаясь в легкой дымке рассеянного водородного облака, как спонтанно, нелогично, но удивительно красиво они меняют свой курс, Вадим все отчетливее понимал: такое поведение не программируется, в нем нет никакого смысла с точки зрения рациональности. Подобным образом может вести себя лишь организм…

Один из черных кораблей внезапно перестал кружить. Казалось, что-то насторожило его: он резко затормозил, пластины чешуйчатой брони плотно прижались друг к другу, превратив обшивку в настоящий монолит.

Если он являлся существом, как интуитивно предположил Вадим, то его агрессивность не стоило недооценивать.

Всего лишь несколько секунд корабль висел в легкой дымке рассеянных газовых частиц, затем резко сорвался с места, устремившись к незваному гостю, присутствие которого уловили его сенсоры.

Вадим понял, что назревают новые проблемы, когда один из черных кораблей внезапно сорвался с места и рванулся в его сторону, за несколько секунд превратившись из смутной, едва различимой точки в конкретный зловещий контур.

Не видать ему «Гепарда» как своих ушей… Унести бы ноги…

Перехватив управление у медлительного автопилота, он сумел уклониться от стремительной атаки, одновременно определив, что серьезно проигрывает как в скорости, так и в маневренности. Может, в основе этой черной бестии когда-то и лежала стандартная схема спускаемых аппаратов с борта колониального транспорта «Альфа», но за прошедшие века кто-то сильно поработал над ней, существенно улучшив тактико-технические характеристики исходной машины.

Беглый взгляд на приборы показал, что три точки уже пристраиваются к нему в хвост, повторяя действия своего ведущего.

Ситуация стремительно ухудшалась, осложняясь еще и тем, что Вадим не мог довериться автоматике челнока. Бортовой компьютер грузовой машины проектировался, исходя из требований сугубо мирных, и не был приспособлен к стремительным маневрам на пределе прочности металла и выносливости человеческого организма.

Оставался один выход — выкручиваться самому.

Развернув корабль в сторону второй планеты, он загнал столбик ускорения за красную черту, а сам, превозмогая мгновенно навалившуюся перегрузку, взял управление струйными боковыми двигателями ориентации.

Выжить Вадиму помогла интуиция, помноженная на богатый опыт пилотирования. Выяснилось, что челнок с «Альфы» и современный космический истребитель управляются почти одинаково в том случае, когда автоматика не принимает участия в процессе.

…Четыре точки, соединившиеся на экране радара в тесную группу, стремительно приближались, неумолимо настигая безоружный челнок.

Вадим в эти роковые секунды не испытывал ничего, кроме мрачного раздражения. Его опять гнали без каких-либо попыток контакта — это уже становилось какой-то порочной практикой с непонятными ему мотивами.

Уклонившись от атаки первого корабля, он надеялся, что от него отстанут… но нет, преследование не прекратилось. Дальномеры навигационной системы постоянно фиксировали сокращение дистанции, уже через пару минут предложив Вадиму цифру всего лишь в двадцать километров…

Скверно… Слишком шустрые...

Он продолжал форсировать двигатели, одновременно успевая следить за приборами и вынужденно сопротивляясь оглушающей перегрузке.

Черные корабли атаковали без изысков: зашли в хвост и терпеливо «повисли» в оси курса, дожидаясь, пока скажется их явное преимущество в скорости.

Планета, к которой уходил челнок, приближалась слишком медленно. Каким бы бортовым вооружением ни обладали черные корабли, становилось ясно, что они выйдут на дистанцию эффективного огня раньше, чем грузовой корабль успеет нырнуть в спасительную для него атмосферу.

Вадим выжимал из древней машины все, что мог. Дрожащий световой столбик индикатора перегрузок медленно карабкался вверх; пилота буквально распластало по креслу, мышцы дрожали, ладони взмокли под гермопластиком перчаток, но в этот момент он боялся лишь одного: выдержало бы сознание, не отключилось бы в самый критический, неподходящий момент.

Сдаваться он не собирался. В конце концов на «Альфе» было хуже, там он ощущал низводящую разум ирреальность происходящего, здесь же, как ни крути, все складывалось погано, но привычно: четверо на одного — нормальная, штатная ситуация… А на центрифуге в учебном центре бывало и хуже — сознание не выдерживало уже через пару минут…

Эти злые, растрепанные мысли, не совсем логичные, может быть, помогали ему сохранить самообладание.

Вадим покосился на экраны и сосредоточился на показаниях дальномера, машинально скинув пальцем предохранительную скобку с гашетки двигателей боковой коррекции.

Семь километров… Шесть пятьсот… Шесть триста…

А вот с такими маневрами вы знакомы?