Туда, где седой монгол

— Я знаю… я имею ввиду, я тоже так думала! Но когда всё настолько совпадает… Ты зверь в теле человека, ты идёшь в горы к шаманам, которые вернут тебе прежнее тело с хвостом. Папа не смог связать все эти знаки вместе, а я смогла. Это знаки, которые подаёт мне Великая Кобылица!

— На самом деле вряд ли шаманы смогут мне помочь, — сказал Наран. Подался к ней и тут же прянул обратно, боясь обжечься огнём, который вырывался сейчас изо рта и глаз девочки. — Скорее всего, я останусь в этой шкурке.

— Тем лучше, — Налим снова смотрела не на него тем же немигающим взглядом. Шрамы будто не смущали её, хотя любой ребёнок или даже подросток её возраста уже забился бы, весь в слезах, в самый дальний уголок. — У тебя будет такое же тело, как у меня.

Наран молчал. Его лицо сложно сравнить с лицом такой красоты. А девушка шептала, придвигаясь всё ближе, к самому его уху.

— Я покажу тебе, как это приятно, стоять высоко над травой и растениями, достаточно долго, чтобы увидеть, как из норки у твоих ног покажет мордочку мышка-полёвка. Научу стрелять из лука и обращаться с ножом. Буду шить тебе одежду, и готовить на костре еду.

— Ладно… ладно, — сказал Наран. — Для начала — развяжи меня.

На миг в ней проснулась прежняя жёсткая натура, и когда в руках появился нож, Наран едва удержался от желания прикрыть грудь от возможного удара. Но потом верёвки лопнули, и мгновение спустя он уже потирал затёкшие руки.

— Я уже собрала свои вещи. Взяла гребень, тёплый плащ и кое-какой еды в дорогу. Я поеду с тобой на лошади.

— Освободи моего друга тоже. Ты знаешь, где наши лошади?

Она закусила губу, работая над узлом на боку Урувая, который по-прежнему беспечно храпел, и пытаясь расковырять его ножом. И как только верёвка поползла, ослабевая, сказала:

— Конечно. На южной стороне холма. Здесь совсем недалеко.

Наран уже нашёл взглядом сёдла, преспокойно сложенные одно на другое у входа. Несмотря на то, что Атаман долго прожил на одном месте и пальцы на его ногах удлинились и истончали, вот-вот превратятся в корни и уйдут под землю, превратив его в дерево и оставив навсегда на одном месте (от стариков Наран слышал, что это называется осёдлость), обычаев кочевников он не забыл. Сёдла были сложены как нужно, не на земле, но на ковре, и бока их блестели от жира.

Пихнул ногой приятеля, и тот заворочался, просыпаясь. Девочка не растерялась, и когда он начал протяжно и громко зевать, зажала рот ладошкой, каковую Урувай едва не съел от страха.

— Мы сейчас возьмём с собой сёдла и наши сумки, — шёпотом сказал Наран. — А ты должна попрощаться с вашим идолом. Мы здесь гости, а ты прожила много-много зим под его покровительством. Твой отец говорит, что Тенгри ничего про вас не знает, но на самом деле он знает всё. Вы все под его ладонями и на ладонях Йер-Су.

Девочка беспокойно огляделась.

— А как?

— У вас что же, никогда не было шаманов? Урувай, скажи ей… Ты должна получить благословение на дальний путь, иначе Степь заглотит тебя целиком и переварит вместе с кишками.

Толстяк всё понял и сказал шёпотом:

— Ты должна своими мольбами Йер-Су и Тенгри сделать Степь мягче и благосклоннее. Иначе на первой же стоянке изрежешь ноги об траву и единственное на много переходов дерево, под которым ты будешь искать укрытие от дождя, свалит ветром именно на тебя. Поклонись им пять раз по десять и попроси наблюдать за тобою со звёзд. Попроси, чтобы Тенгри не гневался на сестёр и отца за то, что они, неразумные, потеряли тебя, не выходя из дома.

— А мы пойдём пока что седлать коней, — сказал Наран.

— Мы будем ожидать тебя снаружи, — важно кивнул Урувай.

— Обещаете?

Наран пообещал, что они будут ждать. Что кони к тому времени будут уже осёдланы и готовы перепрыгнуть через горизонт.

— Мне нужен мой нож. Его забрал твой отец.

Девочка беспокойно огляделась.

— Я дам тебе хорошее оружие. Куда лучше твоего ножа.

Она подползла к груде оружия, похожей в темноте на развороченное нутро какого-то животного, с торчащими наружу рёбрами, и вернулась с кривым мечом в ножнах, которым угрожал им атаман.

— Это хороший меч. Лучший, что есть у папы. Возьми его, пожалуйста, и иди. Дай мне скорее попрощаться с этим гротом, и поцеловать отца. О нет, он не проснётся, не бойся. Он очень крепко спит.

— Смотри, как бы не проснулись сёстры. Они у тебя чуткие, как зайцы.

— Они и так не спят. Никто. Они все за меня рады. Каждая из нас мечтает выйти замуж, и ждёт своего шанса, и вот, мне он представился чуть раньше… Иди же.

Наран не заставил просить себя дважды.