ТТТ

Но многое было и совсем не так. Устье реки внизу не было перегорожено песчаной косой и морской прибой беспрепятственно доходил до самых скал у подножия сопки. Моста через реку и в помине не было, а чуточку правее сквозь лёгкую дымку просматривался старина Брат, но целенький, с острой вершиной, поросший древним кедрачом. Внизу под сопкой, среди зелёной листвы деревьев виднелась черепичная крыша какого-то строения в китайском стиле. А там, где должен быть родной город, сверху видна была накрытая неплотным туманом заболоченная плоскотина без единого признака жилья.

– Цыбуля, куда мы попали, ё-моё, и что нам теперь делать? – жалобно поскуливал оробевший Штымп, сидя на камнях на самой вершине сопки. – Что это было с нами. Может, всё-таки – кино или глюки?

– Какое там кино? И откуда глюки, когда мы с тобой уже вторые сутки даже не нюхали наркоту. Только бегали по сопкам, как бешеные кролики. Ты прикинь, что если бы мы с тобой не дали дёру в кусты, они нам бошки отрубили бы, в натуре. Я видел рожу их начальника. Он на нас смотрел так брезгливо, как на чахоточный плевок, или как на вонючий мусор, на бесполезный хлам. Как ты думаешь, почему?

– Да ясно, почему. Ты же ему сказал, какую травку собираешь. А эту травку и у них, наверное, никто не уважает.

– Ты знаешь, Штымп, а я, в самом деле, читал где-то, что тех, кто курил анашу и опиум, в средние века в некоторых странах действительно казнили. Там время на воспитание не тратили.

– Слушай, Цыбуля, а ты как считаешь, мы с тобой нужны нашему обществу в таком вот виде? От «ханки» до «ханки», от дозы до дозы?

– Штымп, ты чо мне такие вопросы задаёшь? Я тебе не бакалавр наук. Нужен, не нужен. Куда мы денемся теперь после трёх лет «геркиной» терапии. Раньше надо было думать об этом, когда Абдулла нас «товаром» бесплатно любезно угощал. Мы ему тогда чуть руку не целовали. Считали себя такими крутыми и смелыми пацанами. А сейчас дошло до того, что даже средневековые монголы нас за людей не посчитали. Как бесполезных щенят уничтожить хотели.

– Цыбуля, а ты полагаешь, что я не думаю об этом? Я каждый день со стоном и проклятием вспоминаю тот самый первый свой чинарик с травкой, который я выкурил с Вовкой Лымарем после физкультуры в школе. Мы с ним так тогда наглюкались, так хохотали непонятно над чем, что потом до вечера постоянно икали, и животы у нас разболелись. Я летал тогда в небе, а ты же знаешь, что я хотел лётчиком военным стать. А тут никакого самолёта не надо было. Летишь себе, как птица, и все тебя видят в небе и удивляются. Я такой гордый был от этого. А через несколько дней уже не мог без «травки» жить. И вот дошёл до знакомства с великим «Герой», что б он пропал на веки вечные. Если бы не тот самый первый проклятый «чинарик», я бы точно лётчиком стал. А сейчас даже в дворники меня не возьмут по состоянию моего здоровья.

– Ты знаешь, Штымп, а я ведь тоже первый раз «травку» попробовал из-за Галки Конновой. Нравилась она мне тогда необыкновенно. Она самая красивая в классе была. Как-то после уроков она пригласила меня в компанию со старшими ребятами из ПТУ. Как я мог отказаться от свидания. Мы сидели в парке и болтали про корабли, моря, шторма и большие заработки. Подошёл к нам Васька-«Краб» из соседней школы и предложил покурить с хохмами. Я отказался, но Галка так на меня презрительно посмотрела, что я согласился и накурился больше всех. Мы тоже смеялись, летали и дурачились, и Галку я вечером проводил домой и в первый раз робко поцеловал в щёчку. А потом я узнал, что она за меня от Краба три дозы на халяву получила. А позднее мы с ней уже вместе курили, одним шприцем кололись, пока она не умерла от передозы в прошлом году. А я вот так и остался один на один с Абдуллой и его «чеками».

– Слушай, Цыбуля, а почему нам с тобой сейчас колоться совсем не хочется? Ведь мы с тобой в последний раз «ширнулись» почти сутки тому назад, возле Института. А «чеки» у нас с тобой здесь нет. Что это с нами происходит?

– А я сам удивляюсь. Наверно, это с перепугу. Я так испугался, когда монголы меня в кусты повели. Ты знаешь, в тот момент передо мной пронеслась вся моя не столь длинная, но такая бесполезная, никому не нужная жизнь, и я подумал, что если я спасусь от этих острющих кривых сабель, то уже никогда не буду с наркотой дело иметь. И вот сейчас, уже сутки на исходе, а я не хочу «ширяться». Слушай, Штымп, а вдруг это насовсем получилось. Если бы так, я бы новую жизнь начал. Завтра на работу устроился бы, к мамке на завод. Может, токарем возьмут, может слесарем. Школу вечернюю закончил бы, на шофёра выучился бы. Вон дальнобойщики, какие немалые бабки имеют. И работа у них такая интересная, всё время новые дороги, новые люди. А мамка-то как будет рада. А то она совсем извелась уже со мной, не старая ещё, а выглядит, как пенсионерка.