ТТТ

Ефимка в это утро поднялся, по обыкновению, легко, быстро скатал толстую кошму-матрас, в которой он спал, завернувшись в неё и положив под голову походный мешок, и по привычке побежал в лес за хворостом. Обнаружив в небольшом овраге прекрасный сухой кустарник, он нырнул туда, наломал его достаточно, и, стянув вязанку хвороста кожаным ремешком, собрался было тащить её к костру, как вдруг услышал у обоза сильный шум, крики, топот лошадей и звон клинков. Высунувшись из оврага, он увидел, что на обоз напал крупный отряд китайских бандитов-хунхузов. В жестокой сече хунхузы одержали быструю победу, полностью истребив всех обозников. Ефимка с ужасом увидел, как рослый бандит с длинными усами прямо с лошади на скаку длинным копьём пронзил его попутчика Алквилла, пытавшегося спрятаться в лесу. Через несколько минут шум утих. Хунхузам осталось лишь тронуть подготовленный к движению обоз с места, и скоро на месте шумного ночлега осталась лишь тихая лужайка, залитая кровью и покрытая мёртвыми телами. Раненых не было, ибо свидетели бандитам были не нужны. Ефимка истово перекрестился, только сейчас сообразив, от чего его спасла нудная утренняя обязанность по сбору дров для костра.

Убедившись, что бандиты ушли далеко, Ефимка вылез из оврага и вышел на поляну. Алквилл лежал в луже крови с ужасной раной в груди. Его уже обшарили опытные руки лесных грабителей, которые сняли с него не только крепкую ещё куртку, но и ичиги, в которых он прятал драгоценные камни. Пока Ефимка тащил тело своего неудачливого попутчика в сторону от дороги, он почувствовал среди его рубахи что-то твёрдое. Это оказался забытый грабителями среди белья серебряный крест, столь долго служивший своему хозяину, но так и не спасший его в лихой час.

Ефимка снял крест с шеи погибшего, отмыл в ручье от крови и надел на себя. Ему сразу стало легче на душе. Здесь, в далёком краю, среди чужих богов, он был уже не одинок. Со святым крестом их было уже двое. Правда, не было с ним теперь заветной тряпицы с горстью драгоценных камешков, подарка Марины и деда Матвеича в дальний и трудный путь к родному очагу, но он почувствовал в себе твёрдую решимость достичь своей заветной цели. Предав по христианскому обычаю тело своего неудачливого попутчика земле, Ефимка перекрестил могильный холмик, перекрестился сам, и решительно двинулся в дальний путь, чувствуя, что с каждым шагом он приближается к родной земле.

27. Спасение Тоомбы

Опять перед ребятами потянулись тёмные пещерные ходы с неровными, скучными серыми стенами, слабо освещаемыми дымными факелами воинов Унушу. Уже начавший сдавать фонарь Матвеича пока не включали, берегли на самый крайний случай. Они прошли около часа, когда Матвеич попросил пощады. Дурная привычка стиснула его грудь неодолимым желанием покурить. Он достал пачку своей привычной «Арктики», присел на груду камней в очередном тупичке. Тотчас вокруг него собрались воины-чжурчжени, подошёл и Унушу. В знак уважения к вождю пришлось и его угостить сигаретой. Затем наступил самый волнующий момент. Матвеич вынул из кармана свою обычную газовую зажигалку. Воины шумно вдохнули и замерли в ожидании чуда – появления огня из этой маленькой цветной коробочки. Матвеич щёлкнул зажигалкой, и все шумно выдохнули – чудо свершилось и на этот раз. Матвеич дал прикурить Унушу, затем прикурил с наслаждением сам. Пахучий дым клубами и кольцами поплыл по пещере, окуривая стены и медленно поднимаясь к невысокому потолку. Сидя на камне, Матвеич с удовольствием спокойно покуривал, а Унушу, сидя напротив него, важно пускал дым, внушая своим воинам почти такой же трепет, какой они испытывали к волшебнику в камуфляже. Марина с Пашей просто отдыхали, с улыбкой поглядывая на своих неистово дымящих с самым серьёзным видом спутников, оглядывая в который раз пещеру в факельных бликах, и прислушиваясь к пещерным шорохам и звукам.

Внезапно Марина услышала как бы далёкий приглушённый стон. Она вздрогнула, повернулась к Паше. Тот спокойно дремал, откинувшись к стене.

– Паша, – прошептала Марина, не желая привлекать внимание всего отряда. – Ты слышал, стонет кто-то недалеко.

– Марина, ну что ты выдумываешь. Кто может тут стонать?

– Откуда я знаю? Но я слышала его очень отчётливо. А вдруг это опять раненый Батти? – не успокаивалась девочка.

Паша открыл глаза, осмотрелся, прислушался. Опять раздался далёкий, но мучительный стон, сопровождаемый каким-то шорохом. Ребята вскочили, включили фонарь и, взяв с собой ещё двух воинов, двинулись на звук. Они прошли метров двадцать дальше по основному ходу, а затем показался малый боковой лаз, откуда снова послышался слабеющий стон. Паша посветил в дыру фонарём, засунул туда голову, затем, пробормотав что-то, нырнул в него целиком.

– Марина, иди сюда, – услышала она из чёрной дыры пролаза. Она нырнула в темноту и очутилась в небольшом пещерном гроте, у стены которого лежал человек, завёрнутый во что-то непонятное, весь крепко перемотанный кожаными монгольскими ремешками. Ребята разрезали тенета, развернули странные лохмотья и ахнули.