Цыганское проклятье

Силантий вдруг подумал, что дочка слишком быстро повзрослела. Десять лет пролетели, как и не было. Словно вчера он ее в колыбели качал и ночью прислушивался, дышит ли. Он и не знал, что младенцы спят так тихо, что и не услышать дыхания. Софья Михайловна улыбалась снисходительно и успокаивала супруга, но ему все равно было боязно. Нянькам Силантий не доверял. Как можно чужой бабе родное дитя оставить? Потому и просиживал ночи напролет рядом с кровинушкой.

А сегодня вот день рождения у его ангелочка. Десять годков. И ведь не успеешь оглянуться, как замуж выйдет, отчий дом покинет.

Марья вдруг перестала кружиться и кинулась к отцу:

– Папенька, что с вами? Не грустите. Если платье не нравится, я прикажу Настасье немедленно другое подать. У меня на сегодня три смены будут. Но я вам по секрету скажу, – Марья огляделась по сторонам, словно боялась шпионов, – это платье – мое самое любимое, потому как маменька его смастерила.

Платье и правда было красивым. Струящийся атлас нежно-бирюзового цвета, расшитый серебром и мелким, похожим на капли росы, жемчугом. Рюши и оборки придавали ему необходимой праздничности, но в то же время выглядели скромно.

– Это самое красивое платье из всех, что я видел, – честно ответил Русалов.

– Папенька, я вас люблю.

Марья послала родителю воздушный поцелуй и устремилась по лестнице вверх, где ее ждал цирюльник.

– Силантий Матвеевич, скоро гости начнут собираться, а ты все не одет. – В зал вошла Софья Михайловна. Как всегда величава, царственна. На этот праздник она выбрала бархатное платье бордового цвета, которое показалось Русалову очень тяжелым, похожим едва ли не на доспехи. Корсет подчеркивал и без того тонкую талию супруги и поддерживал полную высокую грудь. На шее змейкой блестела скромная серебряная цепочка с блестящей слезинкой топаза и серьги из того же гарнитура. На запястье легкий браслет.

– Прислуга готова, повара в срок управились. Вот только гувернера Марии я отпустила на сегодня. Пусть его, ему нужно навестить больную тетку. – Софья всегда называла дочь именно Марией. Никаких сокращений и ласкательных имен. Злилась, когда Силантий обращался к дочери Марья, говорила, что так кличут деревенских девок. Но он, когда супруга не слышала, все равно называл своего ангелочка Марья. Это имя мягче и подходит дочери куда больше.

Супруга расстроенно поморщилась и добавила:

– Наша Мария, – на имени особый акцент, – чисто егоза. Уроки учить не желает, с прислугой общается как с ровней и даже нагрубила преподавателю арифметики.