Цветы всегда молчат

Сейчас, возбужденная предстоящим перфомансом[7], она сидела на коленях у Ричарда в их экипаже и строила завоевательские планы.

– Они в этом своем Лланрусте должны полюбить меня и возвести на пьедестал, – говорила она.

– Всенепременнейше, ангел мой. Иначе Лланруст будет считаться городом слепцов, – отвечал он, обнимая ее трепетно, но крепко.

– Правда-правда! – обрадовалась Джози.

– Ну конечно, я лично напишу по этому поводу эссе и опубликую его во всех журналах, – Ричард притянул ее к себе еще ближе, захватил губами мочку ее ушка и стал посасывать.

По телу Джози пробежала дрожь.

– Вы невозможный! – хныкнула она, наклоняя голову. – Я говорю о таких серьезных вещах! А вы?

– А я? – его руки теперь скользили по ее талии, а губы обжигали поцелуями нежную шейку.

– А вы! Ах-х… Вы мешаете мне думать! – То, что он не спешил избавлять ее от этого тесного корсажа, казалось предательством.

– Ангел мой, немедленно прекращайте эту затею с думаньем, а то страшно подумать, до чего додумаетесь! – воскликнул он в притворном ужасе.

Она недовольно хмыкнула и, надменно вздернув носик, произнесла тоном королевы:

– Однажды вы дозанудствуетесь, что я вас брошу!

Ричард порывисто, сильно, крест-накрест обнял ее и уткнулся ей в спину.

– Лучше убейте сразу, это будет гуманнее! – пробормотал он упавшим голосом.

Она не любила, когда он говорил словами, значение которых было ей не совсем понятно. Поэтому обиделась и отсела на другую скамью, уставившись в окно.

Ричард откинулся в тень, чтобы она не видела его глаз. Впрочем, она и не стремилась видеть.

Так они и просидели в молчании до самого Лланруста.

Северный Уэльс, вольный город Лланруст

Дворец Дориана Пятого был пышно украшен и освещен множеством огней. Джози уже не терпелось пройтись по главной лестнице и очутиться в центре этого великолепия. Она протянула руки к Ричарду и потребовала, чтобы он немедленно ссадил ее. Он и впрямь приподнял ее за талию, на которой его ладони смыкались в кольцо, но опускать на землю не спешил. Ей пришлось обхватить его за плечи. Их лица сейчас были на одном уровне.

– Чего вы добиваетесь? – рассердилась Джози.

– Чтобы вы были честны со мной, – он прижал ее к стенке кареты и жадно приник к ее губам. Она мгновенно ответила ему. Задыхаясь. Выстанывая его имя. Путаясь пальцами в волосах. Он прервал поцелуй так же резко, как начал, поставив ее наконец на землю.

Хорошо, что здесь, на каретной стоянке, было пустынно.

– А разве я нечестна? – искренне удивилась она.

– Вы стонете и изгибаетесь в моих объятиях от удовольствия, но при этом все время твердите, как я вам противен. Это, по-вашему, честность? – говорил он спокойно и даже несколько грустно, но тон его был осуждающим.

– Я не стану растолковывать вам такие очевидные вещи! – Она смерила его гневным взглядом, затем развернулась и пошла в сторону дворца.

Он догнал ее и взял за руку. Она не стала протестовать. В холл они вошли вместе.

О принцессе Лланруста Джози когда-то слышала. Около трех лет назад в свете недолго говорили о том, что, мол, она вышла замуж за какого-то господина с весьма скандальным прошлым. Но сама та история содержала мало пикантного и посему вскоре забылась.

И вот теперь Джози рассматривала ее вволю. И это принцесса?! Худоба, рыжая, в веснушках, с жалкой грудью! «Дурнушка!» – отметила про себя Джози и любезно протянула той руку.

Мужчина, что стоял рядом с этой принцессой-дурнушкой, и вовсе вызвал у Джози приступ паники: ведь он одновременно был столь притягательным и столь отталкивающим. А Джози не любила неопределенность.

Потом камердинер, важный, будто это он сам – правитель Лланруста, проводил их в роскошные апартаменты. Он имел особое распоряжение на их счет. Потом их покои наводнили служанки, помогавшие занести и расставить обширный багаж Джози. Наблюдая за ними, она замечала, что те бросают странные взгляды на Ричарда, что стоял у стены и, сложив руки на груди, равнодушно смотрел на происходящее. И Джози не нравилось такое внимание чужих женщин к ее мужу. Но главное, ей не нравились те чувства, которые оно вызывало в ней.

Поэтому Джози поспешила выпроводить их всех и тогда обратилась к Ричарду.

– Вы поможете мне снять это нудное дорожное платье? – капризно попрсила она.

Он отлип от стены, подошел к ней сзади, положил руки на талию и сказал:

– Разумеется, а заодно мы продолжим беседу о честности.

Беседа вышла очень горячей и насыщенной.

Казалось, сюда и впрямь съехался весь свет. Во всяком случае, у Джози создавалось впечатление, что она и не покидала Лондон. Она стояла, опершись на выступ одной из ниш, наслаждалась прохладой, которую струил фонтанчик с херувимами, и скучала. Ричард неподалеку разговаривал с каким-то господином, более похожим на взъерошенную моль, определила для себя Джози. Терзаться над дилеммой: бывает ли моль таковой, она, разумеется, не стала. К тому, о чем Ричард разговаривал со своим собеседником, не прислушивалась, и без того знала – это занудно и тоскливо. И когда она была уже в шаге от того, чтобы расплакаться, появился ее спаситель.