Цветущий репейник

Витёк выложил сегодняшнюю добычу и, как всегда, пожалел, что взял только одну книгу. Две книги, заткнутые за пояс, были бы слишком заметны. Книг, кроме учебников, отец Витьке принципиально не покупал. Он считал, что от них только дурь в голову лезет и в книгах этих учат пререкаться со старшими. А чтобы на них ещё деньги тратить! В библиотеке всё можно взять, и, кроме классических Толстого, Гоголя и Тургенева, там ничего запретного или засоряющего мозги ребёнку не выдадут.

Витёк считал иначе. Его чердачную библиотеку составляли неизвестно как оказавшиеся в библиотеке чопорной тёти Вали «Пиратские байки», «Вокруг света под парусами», «Привидения в Англии», «Тайна лунных кратеров» и тому подобное. «Дворцы и их тайная жизнь» вполне вписывались в этот ряд.

Плюхнувшись на раскладушку, Витька раскрыл книгу, и вдруг ему на грудь выпала пачка денег, в толще страниц оказалась вырезанная бритвой по форме пачки выемка. У Витьки зазвенело в голове от пустоты, ни единой мысли на ум не приходило. Лишь страх и отчаяние ворвались в душу. Ноги и руки ослабли, лицо бросило в жар. «Вернуть! — молотком ударила в висок первая мысль. — Прокрасться к тётке в её отсутствие, ключ от квартиры хранится у мамы, и поставить книгу на место».

Он взвесил на ладони пачку денег, тысячные купюры, новенькие, хрустящие особым заманчивым денежным хрустом, сулящим покупки и удовольствия. Тысячу рублей и у родителей Витька видел редко, а тут в руках у него оказалась целая пачка.

«Неплохо тётя Валя живёт», — подумал Витёк, похлопав себя по кончику носа пачкой денег. Деньги пахли краской и большим соблазном.

— Ма-ши-на, — по слогам произнёс Витька.

В этой пачке и на полмашины бы не набралось, и машина Витьке была нужна, как банщику пуанты, однако само по себе это слово, обозначающее достаток, уважение, престиж, как нельзя лучше определяло теперешнее Витькино положение — обладателя кругленькой суммы. Рядом с машиной в его фантазиях возник мотоцикл, моторная лодка и ещё что-то огромное, сверкающее и переливающееся всеми цветами радуги, наверное, так выглядело воплощение Витькиного счастья — смутно и в то же время ярко.

Машина и мотоцикл умещались в лохматой Витькиной голове, но не влезли бы во двор их дома и вызвали бы массу вопросов у соседей и родителей.

Когда вопросы задают взрослые, Витёк не любил. Да и без мотоцикла и машины в свои двенадцать лет он мог прожить. А вот без нового перочинного ножика, бинокля, складного спиннинга — с трудом. Этими вещами удалось бы пользоваться тайно. Если бы родители их всё-таки увидели, то можно было сочинить, что ножик или бинокль дали на время или они достались после удачного обмена: «Махнёмся не глядя!»

Образ новых вещей так же, как и план по их утаиванию, возник у Витьки мгновенно, объёмно. Кожаный чехол, в котором бугрился окулярами бинокль, Витёк видел в магазине «Спорттовары» в городе. И от этого чехла, коричневого, в сети морщинок, сильно пахло кожей на весь магазин. А теперь этот воображаемый запах заполнил весь чердак.

Витёк был готов хоть сейчас бежать за покупками. «Зачем хранить дома столько денег, если на них можно купить уйму полезных вещей? — думал он, обмахиваясь, как веером, пачкой денег. — Тётка просто страсть какая жадная. Замуж не выходит, детей у неё нет, сердитая, строгая, все обо всём и обо всех знает, прочла сотни книг, целыми днями пропадает в своём журнале, а бинокля у неё нет. Она, небось, и в спортивном магазине никогда не была. А там так здорово пахнет резиной. Палатки, спальные мешки, удочки, мячи — всё новое, блестящее… Эх… Почему одни могут прийти и купить всё, что захотят, а другие только стоят у витрины и вдыхают ароматы этих чудесных вещей?»

Но тут же Витька с радостью спохватился. Теперь он не будет бесцельно топтаться перед витриной. Он вскочил с раскладушки и заметался. Куда спрятать?

На чердак никто не лазил. Светка боялась темноты, мать… её смешно было представить карабкающейся по хлипкой, подгнившей приставной лестнице. Отец и без лестницы забрался бы на чердак. Стоило ему подтянуться на руках, и он уже тут. Но чердачный пол, не менее хлипкий, чем лестница, вряд ли выдержал бы его солидный вес.

Прятать надо было от случайных посетителей. Бесцеремонный Лёнька мог влезть сюда в Витькино отсутствие, поваляться на раскладушке, слопать неприкосновенный запас, который Витька держал на чердаке на случай домашних бурь. Прячась от гнева родителя, Витёк мог сидеть в своём логове сколько угодно, не опасаясь умереть с голоду.

Конечно, Витёк потом за эти вторжения наподдавал Лёньке, но тот лишь встряхивался, как уличный воробей, после тумаков, а через несколько дней снова лез в его логово и, если бы нашёл деньги, стянул бы их не задумываясь. Отец у Лёньки пил, и мать в последние два года стала выпивать с ним за компанию. Лёнька ходил вечно голодный, в обтрёпанной грязноватой одежде. Школу он ещё пока посещал, но только потому, что там его бесплатно кормили обедом как ребёнка из многодетной и неблагополучной семьи.