Цветные рассказы. Том 2

– Избавиться от страха… – Дина задумалась. – Скажите, Феликс, бог – это любовь, так ведь? Ну, вы все так говорите. Почему Господь жесток и несправедлив к людям? Почему допускает, чтобы в мире оставалось столько горя и несчастья?

– Вечные вопросы. Кто я такой, чтобы отвечать на них, тем более – давать рецепты?

– Но вы-то сами что об этом думаете?

– Что думаю? У каждого человека и у каждого народа свой путь. Каждому даются испытания по делам его. Люди, народы, культуры, они появляются и выковываются… в тяжелых испытаниях. Или исчезают.

– Я понимаю, когда жизнь и судьба наказывают грешника, разбойника, развратника, прелюбодея. Почему горе и наказания обрушиваются на головы ни в чем не повинных людей?

– Эх, Дина, Дина, заставляете меня заниматься не своим делом. Я ведь не проповедник. Ну ладно, давайте, попробую. Господь не вмешивается в мирские дела, так? Мне так кажется… Чтобы изменить мысли и поступки людей, ему пришлось бы отнять у нас свободу выбора. В этом случае мы перестаем быть существами, созданными по образу и подобию… становимся просто куклами в руках обитателей небес. Ты свободен, человек, но будь добр – отвечай за свои поступки. Господь учит, подсказывает, но не вмешивается. Он любого человека любит. И больше всего радуется, если закоренелый преступник становится праведником и возвращается в Христову церковь, – это не мои слова, я повторяю толкователей знаменитой притчи о блудном сыне.

– Нет, он жесток. Почему самые тяжелые испытания обрушиваются на головы лучших людей?

– «Каждому свое». Мудрецы и праведники считают, что человеку даются испытания по его силам. Так ли это? Нам не дано узнать, в чем состоит Промысел Божий. Мы можем только одно: учиться жить по заповедям Иисуса и терпеливо нести свой крест.

– Не могу согласиться с вами. Моя подруга Риточка – ангел, а не человек. Растила сына без мужа. Растила, растила, а теперь тот пропал, полгода – никаких известий. За что ей, ее сыну – за что?

– Вы говорили, ее сын в армии? Пусть Рита не беспокоится. Я думаю, ее сын жив. В плену у чеченцев. Сидит в земляной яме. Цел он, пока ничего с ним особенно плохого не случилось, не били, не калечили, исхудал только очень. Спецслужбы уже ищут его. Скоро выручат. Передайте Рите – пусть ждет сына.

– Вы не ошибаетесь, вы уверены? В любом случае, спасибо вам, Феликс, за добрые слова. И за надежду… А вдруг вы действительно правы? Вы ведь еще ни разу не ошиблись. Как же вы меня обрадовали! Пойду искать Риточку. Не знаю, говорить – не говорить? – а вдруг ошибка?

– Мне кажется, все у нее будет в порядке… Просто постарайтесь успокоить ее… Всегда надо верить в лучшее и ничего не бояться.

– Значит, вы считаете… Верить в будущее и жить без страха?

– Жить без страха – только первый шаг. Верить надо… Я много лет шел к этому. Верующий ничего не боится. Что бы с ним ни случилось, он не одинок – бог всегда рядом, бог никогда не оставит и не предаст.

– Только первый шаг… Эх, Феликс, рассуждать легко. А как не беспокоиться, как не бояться за родных, за близких? Ну, скажите, вы боитесь за своих?

– Конечно, Диночка, вы правы, я всегда за них переживаю.

«Как не бояться за родных? – подумал Феликс. – Если бы я сам мог ответить на этот вопрос!».

Сотри личную историю

Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних,
и пахнет сладкою халвою;
ночной пирог несет сочельник
над головою

И. Бродский

На следующий день Феликс опять встал рано и двинулся к заветной скамье. На душе было спокойно. Вряд ли «другой» придет сегодня, но почему не попробовать? Что-то подсказывало ему: сегодня опять может случиться нечто неожиданное. Густой туман окутывал скамейку и весь окружающий пейзаж. Туман был еще гуще, чем накануне. Встречи и разговоры вчерашнего дня пробегали перед его глазами, будто кто-то перелистывал страницы книги. Он вспоминал, видел все, что случилось, очень четко, но будто бы это произошло не с ним, а с кем-то другим, будто это его не касалось и совсем не трогало. Прошло полчаса, и Феликс собирался было уже уходить, когда из молочной пелены вынырнула фигура высокого мужчины, одетого почти по-зимнему, – пухлая теплая куртка с поднятым воротником, темные брюки, огромные зимние ботинки на высокой рифленой подошве, напоминающие туристские «вибрамы», на голове – мягкая кепка, сшитая из толстого драпа. Почти по-зимнему…

При этом – ни шерстяных варежек, ни кожаных перчаток, руки его были голыми и почему-то покрасневшими, будто от мороза. Легким шагом мужчина подошел к скамейке, внимательно посмотрел на Феликса.

– Разрешите присесть? Единственная скамейка, не занесенная снегом.

Голос незнакомца чуть вибрировал и, казалось, приходил издалека. Феликс воспринял его замечание как шутку.

– Откуда здесь может быть снег? Садитесь, не возражаю.