Цвета магии

– У нас никогда не будет того, что было Прежде, – сказал он, – но мы можем построить все заново. Выжившие построят.

Тепло его руки, даже через промокшую рубашку, позволило Гвенне почувствовать веру Темкена, пусть и на мгновение. Ей просто хотелось верить ему, верить в него. Но по обе стороны дороги встали тени, и Гвенне стало холодно. Что может предложить Темкен, чего не могла дать Титания? Новые лживые обещания – вот все, что он принес.

– Титания мертва, – проговорила она, чувствуя пустоту внутри и ощущая необходимость поделиться ею. Она сглотнула медный привкус во рту, ее горло пересохло и сжалось. – Гайя нас покинула.

– Нет, не покинула, – настаивал Темкен. Взяв Гвенну за локоть, он повел ее на местечко для отдыха у тропы. – Она лежит раненая все эти десятки лет, но все же она нашла способ говорить с нами. Гайя поднесла нам дар знаний, посредством которого мы нашли способы обрести друг друга и защитить себя После.

Он шагнул с тропы на полоску редкой размокшей травы, которая опоясывала небольшую лужу грязной воды, кишевшей насекомыми. Положив руку на землю, туда, где луч серого цвета пробрался сквозь плотную растительность над болотом, он сосредоточенно прикрыл глаза.

Предчувствие беды нахлынуло на Гвенну, предостерегая ее.

Болото потемнело, очерчивая резкие тени и укрывая их саваном, обесцветившим землю. Голова Гвенны закружилась, и что-то глубоко в ее сознании заговорило об опасности.

– Нет, не надо... – Гвенна протянула руку, чтобы встряхнуть Темкена за плечо.

Ее предупреждение так и не было закончено. Под своими пальцами она внезапно увидела зеленое сияние, исходящее из тела Темкена, стекающее по его руке в разоренную землю. В глубинах ее разума, где прятался грех ее милосердия на Арготе и плоды его, которые пожинали все, неожиданно возникли образы дремучих лесов и снежной тайги. Темкен поднял руку, и из-под нее в землю врезался новый разряд живого зеленого света. Он вырос, распустился и расцвел за считанные секунды – орхидея с нефритово-зелеными лепестками и сиреневым пестиком.

Но темная сила, которая преследовала их с того момента, как Темкен вошел в тень, совершила свой бросок. Тьма вилась по краям ее зрения, и она увидела, как цветок начал чахнуть и умирать, как умерла и Титания. Гвенна ощутила, как тело эльфийского мага напряглось под ее рукой, склоняясь к раненому цветку. Казалось, у него существуют особые взаимоотношения со своим творением, когда он сначала принимал его силу, чтобы укрепить свою собственную ауру, а затем отдавал силу обратно, возрождая зеленую орхидею.

Разум Гвенны затуманился. Она почувствовался необходимость уничтожить этот невообразимо прекрасный цветок – угроза тени, нарушающая привычную жизнь болота. Гвенна остановила сама себя на середине движения. Лишь ее телесный контакт с Темкеном и, следовательно, с его магией, мог прервать действие темных сил и сохранить равновесие жизни и смерти цветка. Она знала, что сопротивление бесполезно и наказуемо. Никто еще не бросал вызов тени. Но Гвенна была также дочерью Гайи, и умышленно испортить такую красоту, как орхидея, казалось нелегкой задачей. Она удержалась, осмелившись довериться Темкену хоть на краткий миг.

Наказание пришло стремительно.

Тьма обрушилась на них, окружив волнами отчаяния. Гвенна рухнула на грязную дорогу. Ее мутило. Она видела, как Темкен в растерянности поднял взгляд, его сосредоточенность была нарушена, и слезы катились по его щекам, когда орхидея вначале утратила цвет, а потом сгнила на стебле. Он хотел что-то сказать, но не смог произнести ни слова. Гвенна покачала головой.

– Не пытайся снова, – негромко и глухо проговорила она со слезами на глазах. – Никто из нас не уйдет... Нам не дадут этого...

И снова зашевелилась тень.

Глаза Темкена закатились, и он, согнувшись, упал в грязь без сознания.

Как решил для себя Темкен, было бы слишком обнадеживающим назвать деревней это скопище полуразвалившихся лачуг и хозяйственных построек. Обитаемая поляна лежала под открытым небом, серым и дождливым, а худые соломенные крыши вряд ли могли задержать что-то, кроме утренней росы. В стенах было полно дыр. Никто не побеспокоился о том, чтобы, замешав раствор из ила и соломы, заделать щели, при том, что ила точно было предостаточно. Двери состояли из кусков шкур, натянутых на деревянную раму, которую прислоняли к самой большой дыре. Хижины стояли неровным кругом, который, вероятно, символизировал грубое подобие природного цикла. Но в нем был большой разрыв – дорога, ведущая вглубь болот. По крайней мере, земля, кажется, была здесь суше. Хотя Темкен понимал, что это могло ему казаться после того, как он сам вымок и перемазался.

Это было не совсем то, как он собирался явиться к ним. Они с Гвенной брели, поддерживая друг друга. В голове у Темкена гудело, и он представлял себе, на кого он похож – ничего не соображающий, в таком состоянии, хуже которого у него еще не было. Несмотря на это, он ожидал чего-то большего, чем равнодушные взгляды на него других эльфов.

Больше ничего.