Цвет страха

Раздался скрежет рвущегося металла, Римо вошел в помещение и уловил стук двух сердец — один из них быстрый и естественный, другой — ровный и механический звук искусственного сердца Дяди Сэма Бисли.

— Ловко придумано, — хмыкнул Римо. — Но меня на мякине не проведешь!

— Я не вооружен. Сдаюсь, — отозвался Сэм.

— Нет, так не пойдет.

— Вы ведь американский агент, верно? — спросил Сэм.

— Он самый.

— Сдаюсь на милость победителя. Вы обязаны взять меня живым.

— Кто сказал?

— Таковы правила игры.

— Только не моей.

— Кто ты?

— Контрассасин.

— Контрассасин? На кой черт контрассасину ловить Дядю Сэма?

— В некоторых случаях мы опускаем приставку «контр».

Сэм Бисли заговорил искательным льстивым голосом:

— Неужели ты убьешь своего Дядю? Когда наши дорожки сошлись в первый раз, ты тоже хотел меня убить, но не смог.

— Уж лучше бы ты оставался в палате с мягкими стенами, — произнес Римо, внимательно следя за перемещениями противника и загораживая выход.

— Ты не сможешь убить меня, потому что помнишь те давние воскресные вечера, когда сидел перед экраном старого телевизора и с восторгом смотрел мои представления. Смотрел на меня.

— Не пудри мне мозги. Дядя Сэм был, да весь вышел. Он умер, а теперь умрешь и ты.

— Легко быть храбрецом, когда глаза закрыты маской. Здесь нет гиперлазеров. Сними маску, и мы увидим, хватит ли тебе отваги заглянуть мне в глаза, прежде чем убить.

— Извини. Я спешу.

— Трус!

— Кто это сказал?

— Дядя Сэм обвиняет тебя в трусости. Кто ты, человек или испуганный мышонок?

Римо нерешительно помедлил.

— У меня нет времени на забавы, — произнес он наконец.

— А я не боюсь смотреть тебе в глаза. Чего же боишься ты? Ну-ка, покажи мне свое лицо.

— Обойдешься, — ответил Римо и шагнул вперед, готовясь выполнить задание под прикрытием спасительной темноты.

Раздалось жужжание гидравлического кулака. Сэм поднял руку, пытаясь сорвать маску с лица Римо. С таким же успехом он мог бы поднимать ее целую неделю.

Нацелившись на мерный звук искусственного сердца, Римо протянул к нему свои стальные пальцы.

Дядя Сэм попытался отвести удар в сторону, но противник почувствовал волну сжатого воздуха, вызванную движением руки Бисли. Куда проще было остановить паровой молот пластмассовой соломинкой для коктейлей!

— Подонок! Я тебя вырастил! И значил для тебя больше, чем твои родители! Ты это знаешь и тем не менее пытаешься меня убить. Ты не сможешь! Не осмелишься!

— Заткнись! Не смей говорить о моих родителях.

— Я все знаю. Они дурно обращались с тобой, признай это. Они мучили тебя и заставляли плакать. И когда тебе казалось, что тебя никто не любит, появлялся я. Я и мои зверюшки. И если бы мы попросили тебя пристрелить своих предков, ты бы сделал это не задумываясь. Мы вошли в кровь и плоть всех поколений американцев, родившихся после Депрессии. Ты думаешь, тебе удастся убить Дядю Сэма? Не смеши меня. Мы с тобой — одна семья!

Ошеломленный таким напором, Римо с полминуты помолчал и сказал негромким голосом:

— Спасибо. Ты упростил мою задачу.

Его пальцы пробили грудь Сэма и сомкнулись на механическом сердце. Аппарат дважды вздрогнул и утих.

Сэм затрясся, и из его вялого рта вырвалось долгое шипение. Он повалился на спину, упал на пульт и соскользнул на пол.

Он еще дышал, но теперь, когда его сердце вышло из строя, Бисли оставалось жить считанные минуты.

Римо повернулся к другому человеку, находившемуся в помещении.

— Кто ты такой?

— Инженер по лазерам. Я выполняю свои служебные обязанности.

— Твоей службе пришел конец, — заявил Римо.

В коридоре послышался шелест юбок, и Римо бросился к двери.

— Чиун! Я здесь!

— Римо! Римо! Посмотри сюда!

— Я могу снять маску?

— Qui, — произнес голос Доминик Парилло.

— Нет, — "возразил Чиун.

— Что у тебя?

— Смотри! Смотри!

Римо сдвинул маску на лоб. Учитель сунул ему под нос лист бумаги. Римо взял его, осмотрел написанное, нахмурился и повернул другой стороной. Но, как он ни крутил бумажку, прочесть ничего не смог.

— Французский?

— Oui. Это есть предупреждение наших самолетных войск. Они сказаль, что все американьские националисты должен сдаться в течение двух часов, иначе этот парк будет подвергнут... как это вы говориль? Я... яде... ядо...

— Ядовитый газ?

— Non. Какой слово обозначает то, что вы, варвары, сделаль с Хиросима?

— Ядерный удар?

— Oui.

— Так значит, французы хотят ударить по «Евро-Бисли» ядерным оружием?

— Наш народ очень сердилься за ваши грехи. Между прочим, это наш право — бомбить во Франции все, что мы хотель.

— Надо сообщить Смиту, — сказал Римо, обращаясь к Чиуну. — Пойдем.

Они вошли в зал управления. Римо взял трубку спутниковой связи, набрал код США и секретный номер КЮРЕ.

— Смитти, мы только что уделали Бисли.

— Не мы, а ты его уделал, этого демона Бисли, — заметил Чиун, наклоняясь над распростертым телом Сэма. Тот лежал, уставившись одиноким глазом в потолок и урча, будто сломанный унитаз. С каждым вздохом его грудная клетка вздымалась и опадала все реже и медленнее.

— Французы разбросали над парком листовки. Они дают нам два часа, после чего накроют «Евро-Бисли» атомным ударом.

— Атомным?

— Да.

— Так ты утверждаешь, что Сэм Бисли мертв?