Цукерман освобожденный

— Он живет с Пате, в их городском доме. Вы бы там много почерпнули — для описаний интерьеров, — сказал Пеплер. — На первом этаже офис. В холле сплошь фотографии с автографами. Видели бы вы, кто там. Виктор Гюго, Сара Бернар, Энрико Карузо. Марти их поставляет один дилер. Имена первого ряда — в огромном количестве. Люстра из чистого золота, портрет Наполеона маслом, бархатные шторы до полу. И это только в офисе. В холле — арфа, просто себе стоит. Мистер Перльмуттер говорит, Марти сам руководил оформлением интерьеров. По фотографиям Версаля. Весьма ценная коллекция вещей Наполеоновской эпохи. Даже стаканы с такой же, как у Наполеона, золотой каймой. Наверху, где, собственно, Марти живет-обитает, все самого современного дизайна. Красная кожа, приглушенный свет, черные как смоль стены. Растения как в оазисе. Видели бы вы ванную! Свежие цветы в ванной! Счет за цветы — тысяча в месяц. Унитазы в форме дельфинов, ручки везде позолоченные. А еда вся на заказ, даже соль и перец. Никто ничего не готовит. Никто не моет посуду. У него там кухня на миллион долларов, но ею никогда не пользуются — разве что налить воды, чтобы запить аспирин. На телефоне — прямой набор ресторана по соседству. Старик звонит, и в мгновение ока — шиш-кебаб. С пылу с жару. А знаете, кто там еще сейчас живет? Она, конечно, то приходит, то уходит, но именно она впустила меня в понедельник, когда я заявился туда с чемоданом. Показала мне мою комнату. Нашла мне полотенца. Гейл Гибралтар.

Это имя ничего Цукерману не говорило. Думал он только об одном: если так и будет продолжаться, Пеплер потащится за ним до самого дома, а если поймать такси, Пеплер залезет туда с ним.

— Не стоит из-за меня отклоняться от своего маршрута, — сказал Цукерман.

— Ничего страшного! Дом Пате на углу. Шестьдесят второй и Мэдисон. Мы почти соседи.

Откуда ему это известно?

— Вы такой дружелюбный человек, да? Я боялся просто подойти к вам. Сердце колотилось. Думал, у меня духу не хватит. Я читал в «Стар-леджере», что, когда поклонники стали вас слишком уж донимать, вы ездили в лимузине с опущенными шторками и с двумя громилами-телохранителями.

«Стар-леджером» называлась утренняя газета Ньюарка.

— Это про Синатру.

Пеплеру ремарка понравилась.

— Да, критики правду говорят, вы можете срезать одним словом. Разумеется, Синатра — он тоже из Джерси. Родился и вырос в Хобокене. До сих пор туда ездит навестить мать. Люди просто не понимают, как нас много.

— Нас?

— Парней из Джерси, ставших притчей во язы-цех. Вы ведь не обидитесь, если я съем сэндвич прямо сейчас? Трудно его нести — он истекает жиром.

— Как вам будет угодно.

— Не хочу вас смущать. Земляк-провинциал. Это ваш город, а вы такой человек…

— Мистер Пеплер, меня это нисколько не смутит.

Пеплер осторожно, словно снимал хирургическую повязку, развернул бумажную салфетку, подался, чтобы не испачкаться, вперед и приготовился куснуть.

— Не стоит мне такое есть, — сообщил он Цукерману. — Прошли те времена. Я, когда служил, мог есть что угодно. Надо мной все смеялись. Пеплер не человек, а мусорное ведро. Я этим славился. В Корее, под обстрелом, я выжил на таком, что и собака есть не станет. Заедал все снегом. Вы и представить себе не можете, что мне приходилось есть. Но потом эти сволочи заставили меня проиграть на третьей неделе Линкольну, на трехчастном вопросе по «Американе» — я бы на него во сне ответил, — и с того самого вечера у меня проблемы с желудком. Факт. Тот вечер меня доконал. Могу подтвердить документально — есть врачебные записи. Обо всем этом в книге написано. — Сказав это, он откусил сэндвич. Потом быстро откусил второй раз. Третий. Готово. Нет смысла длить агонию.

Цукерман протянул ему носовой платок.

— Благодарю, — сказал Пеплер. — Бог мой, вы посмотрите на меня — утираю рот платком Натана Цукермана.

Цукерман жестом показал, что ничего особенного в этом нет. Пеплер громогласно расхохотался.

— Однако, — сказал он, тщательно вытирая пальцы, — возвращаясь к Пате, вы, Натан, говорите…

Натан.

— …что по большому счету мне не о чем беспокоиться с продюсером такого ранга, с такими проектами.

— Я ничего подобного не говорил.

— Но… — встревожился! Снова на бойне! — Вы же его знаете, вы встречались с ним в Ирландии. Вы сами так сказали!

— Мельком.

— Так у Марти со всеми так. Иначе бы он ничего не успевал. Звонит телефон, слышишь, как секретарша по интеркому говорит, чтобы старик взял трубку, и ушам своим не веришь.

— Виктор Гюго на проводе.

Пеплер безудержно рассмеялся:

— Близко к тому, Натан.

Он чудесно проводил время. Цукерман должен был признать, что и он тоже. Если расслабиться, этот человек даже забавен. По дороге из кафе домой можно подцепить кого-то и похуже.

Вот только откуда ему известно, что мы живем почти по соседству? И как от него отделаться?

— Звонки ему — это просто «Кто есть кто» международной индустрии развлечений. Я вам так скажу: я совершенно уверен, что проект просто взмоет ввысь, а Марти, кстати, там сейчас и находится. По делам. Угадайте где.

— Представления не имею.

— А вы попробуйте. Вы в особенности будете впечатлены.