Цугцванг

Я растворяюсь, пусть щеки и пылают, когда пальцы второй руки доходят до тонких лямок ночнушки, и он опускает взгляд. Плавно, еле касаясь, шелк скользит по моей коже ниже, ниже и еще ниже, оставляя меня полностью безоружной. Но страха нет. Его просто нет! Раньше я сгорала от стыда и неловкости, а сейчас кажется, что этого либо вообще не было, либо было так давно, что и не вспомнишь. Мне наоборот нравится, потому что нравится его реакция…Максимилиан снова смотрит мне в глаза, и в них нет ничего, кроме желания. Я хорошо знаю этот взгляд, который заволокла «дымка», он часто на меня так смотрел, и это тоже никуда не делось. Я знаю, что он хочет меня, мне даже не нужно его касаться, чтобы это понять, и я не удивляюсь силе его эрекции, когда он подходит ближе и упирается ей мне во внутреннюю часть бедра. Через мягкую ткань спортивок я чувствую каждый миллиметр, а потом представляю, что совсем скоро буду чувствовать их в себе, и бегут мурашки.

Дальше все происходит быстро, словно больше нет сил тянуть. Он покрывает мою шею поцелуями, параллельно стягивая с себя спортивки, за которым стягивает мои трусики. Они летят в неизвестном направлении, а подол ночнушки и вовсе постигает «порванная» участь. Я тихо смеюсь, он цыкает, коротко смотрит в глаза, словно спрашивает разрешения, и я приближаюсь, чтобы поцеловать, давая его. Выходит страстно настолько, что я задыхаюсь, а внутри так сильно бьет пульсация, что уверена, я снова кончу, стоит мне начать.

Так и выходит. Стремительно ворвавшись в меня, он дает пару мгновений привыкнуть, начинает двигаться, и через пару минут меня бьют конвульсии. Я прижимаюсь к нему сильнее, задыхаюсь, цепляюсь. Я хочу быть ближе, чтобы он был глубже, и если с последним нет проблем, в первом мне мешает его чертова футболка. Стягиваю ее, потому что хочу чувствовать его кожу, а не дебильную ткань, но замираю. Прихожу в себя резко, увидев белый, большой пластырь на левом плече, хмурюсь.

— Что случилось? — выпаливает, не понимает, но когда я слегка касаюсь сетчатой ткани, тихо цыкает, — Амелия…

— Было больно?

Смотрю в глаза, потому что он молчит. Понимаю, что глупый вопрос, но мне так вдруг страшно стало, что я могла действительно его убить…

«И его бы не было. Нигде. Никогда. Его бы больше не было, и я бы его не увидела…»

Две крупные слезинки скатываются по щекам, будто наперегонки друг с другом, я опускаю глаза.

— Малыш… — я только мотаю головой, стараюсь дышать, чтобы успокоится, но не получается.

Закрываю глаза руками. Максимилиан быстро разводит ладони и поднимает мое лицо за подбородок, мягко улыбается.

— Со мной все нормально, малыш, успокойся. Да, было больно, но я заслужил. Один: один.

Это не сильно помогает, и тогда он приближается и оставляет на губах короткий поцелуй с шепотом.

— Пуля прошла навылет, не было никакой серьезной угрозы. Все нормально, не думай об этом, все почти зажило. И я это действительно заслужил сам.

— Мне так жаль…

— Мне тоже.

Он сказал, что не станет извиняться, но делает это прямо сейчас. Я знаю, чувствую и вижу, понимаю весь подсмысл, для меня это не проблема понимать его, поэтому позволяю углубить поцелуй. Сама все еще всхлипываю в его руках, но прижимаюсь всем телом, слегка качнув его бедра, чтобы дать понять: продолжай. И он продолжает, но теперь нет места чему-то дикому и животному, вместо страсти лишь безграничная нежность…

* * *

Странная штука ночь. Она может перевернуть все с ног на голову, но часто лишь на мгновение. Наше разрушилось по возвращению в комнату. Максимилиан подошел к столику и повернул экран своего компьютера на себя, как по щелчку становясь тем, кто разрушил мою жизнь, а я становлюсь тем, кто я есть. Касаясь кулона на шеи, мне приходиться признать: я всего лишь его шлюха и заложница, и сейчас, чтобы не быть окончательно стертой, мне нужна моя броня. Кстати, забавно, но я так ни разу и не рассмотрела свой ошейник, потому что не хочу, но благодаря ему всегда буду помнить свое место.

Стягиваю подушку, беру плед и иду к похожему креслу-лежаку, какое стоит в моей клетке-52. Чувствую, как за спиной назревает ураган: я буквально кожей ощущаю волны и пульсацию его злости, но не оборачиваюсь. Зачем? Я все уже видела и ко всему готова, вместо того, чтобы смотреть фильм-апокалипсис в сотый раз, устраиваю себе постель. Единственное, что меня сейчас может удивить — это отсутствие скандала, и именно это происходит. Я слышу сильный хлопок дверью, правда опять не оборачиваюсь, потому что не хочу увидеть за своей спиной «ничего». Слезы скатываются с глаз, а я на трясущихся ногах залезаю в свой кокон, как после американских горок. Но почему как? Только что я именно на них и прокатилась. Сначала резкий подъем, а потом глубокое падение…

Глава 9. Гости. Амелия

18; Декабрь