Цок

– Ну и зря, – ответил он. – Не надо обладать недюжинным умом, чтобы просто знать, как иные выдержанные дистилляты влияют на давление в кровеносной системе. Достаточно хорошо разбираться в медицинских традициях, идущих из глубины мрачного средневековья, когда лю…

– Ну, понесло, – вздохнула Маша. – Уломал, капельку выпью. У тебя коньяк-то есть, а то вчерашний без нас допили?

– А мы уже перешли на «ты»? – Предо в удивлении выпучил глаза. – Что-то я не припомню, чтобы мы с вами, Мария Борисовна, пили на брудершафт.

Маша сконфузилась и покраснела. Однако Предо, казалось, этого даже не заметил.

– Но дело-то ведь легко поправимое, а? – заговорщическим тоном прошептал он и достал из-за пазухи бутылку «Арарата» и два массивных золотых кубка.

Как только всё это там умещалось?

– Специально припас, – пояснил он. – Куда уж поводу быть более торжественным, чем наш официальный переход к дружеским отношениям? Кстати, коньячок с некоторых пор предпочитаю армянский. Вот вчера был французский, совсем не то. Наверное, подделка. Хоть и не дешёвая. Одно слово – парфюмерия. Пусть и вполне качественная. Вы, кстати, одеколоном бы не побрезговали?

– Это уже конкретный перебор, – фыркнув, справедливо возмутилась Маша.

– Молчу, молчу. Сам не выношу вульгарностей.

Предо до краёв наполнил кубки ароматным напитком и поставил на стол бутылку, не потерявшую ни капли содержимого.

– Если потребуется, хватит ещё на один актуальный тост, – пояснил он. – Ну что ж, Мария Борисовна, будем знакомы!

Они подняли кубки и, перекрестив руки, отпили по маленькому глоточку. Маше показалось, что это и не коньяк вовсе, а какой-то сказочный нектар. Невероятно вкусный, хоть и очень-очень сладкий. В голове, тем не менее, зашумело. Пусть и негромко. Нет, алкоголя достаточно. Лучше перекусить.

Предо тем временем коснулся своими губами Машиных, и художница почувствовала пробежавший по телу холодок. Она отстранилась от гостя. Пристально взглянула ему в глаза.

– Кто же вы такой, мистер Фриз? – прошептала она изумлённо.

Предо вернулся на своё место и, усевшись на табурет, посмотрел в окно. На луну.

– Я ангел, Машенька, – тоже шёпотом проговорил он. – Ваш хранитель. Странно, что вы об этом ещё не догадались… Впрочем, мы же только что перешли на «ты».

Последнюю реплику Предо произнёс громко и весело. Его настроение менялось с такой же скоростью, как фазы переменного тока.

На Машу вдруг накатилась волна какого-то неестественного веселья, и она, позабыв о приличиях, а, может, просто подействовал коньяк, захохотала. И хохотала, держась за живот минуты две, не меньше. Наконец, прекратив истерику, но всё ещё продолжая всхлипывать и вытирать рукавом свитера слёзы, выступившие из глаз, она смогла вымолвить:

– Извини, Предо. Просто… Просто у меня всё не как у людей.

– В смысле? – не понял ангел.

– В смысле? – повторила Маша. – Да в том смысле, что даже моего ангела-хранителя зовут Предо. Предо-хранитель… Тебе ничего не напоминает?

– Напоминает, – кивнул Предо. – Только это не про меня. Тут, понимаешь, есть одна закавыка… Я ж действительно твой ангел, действительно – хранитель, но по нашим правилам должность после имени не произносится. Поэтому не стоит меня даже сравнивать с этими маленькими штучками… И потом, я появился гораздо раньше них… Так что…

– Да ты обиделся! – воскликнула Маша, которая после глотка… коньяка (коньяка ли?) невероятным образом восстановила силы. – Прости, я не подумала, что могу тебя так больно уколоть. Но уж если это произошло, прими мои самые искренние извинения. Примешь?

– Куда деваться? Хоть и звучит, как соболезнование, – шмыгнул носом Предо. – Впрочем, извинения приняты. Так на чём мы остановились?

Маша снова рассмеялась.

– Слушай, – сказала она, – ты только снова не обижайся, ладно? Но я себе представляла ангелов совсем другими.

– Какими же ты нас представляла? – с неподдельным интересом спросил Предо, поставил локоть на стол и положил на ладонь подбородок.

– Ну-у… – Маша задумалась, как бы объяснить, чтобы опять не ляпнуть чего лишнего.

Но Предо пришёл на помощь.

– Давай, попробую я. Ты представляла ангелов, как они изображаются на иконах. В белых балахонах, с нимбами над головами, с просветленными ликами. Так? Вижу, что так. Но пойми, девочка моя, это ж официальные лики. Портреты, как вы говорите. Да потом написаны они – самое малое – сто лет назад. Времена-то меняются, Машенька. Тебе ли этого не знать? Ведь раньше и люди были другими. Сравни хотя бы портрет Андрея Первозванного с фото вашего нынешнего президента. На культовых картинках мы сами на себя не похожи. Если б ты видела мой официальный образ, что висит на стенке в моём же рабочем кабинете, куда ты, слава Всевышнему, никогда не попадёшь, ты бы тут же принялась молиться. Истово! Настолько я там благообразный… Кстати, Андрей был достаточно весёлым и жизнерадостным человеком, можешь поверь мне на слово. Он при встрече с тобою вряд ли б удержался, чтоб не распустить… Прости, отвлёкся. Так вот…

– Какой ещё Андрей? – не поняла Маша.