Цивилизация Древней Греции

Теперь мы знаем на жизненном примере знаменитого атлета, как слава, приобретенная на играх и бывшая доказательством божественной благодати, могла в особых случаях возвысить человека до ранга богов: таким образом, гипербола, которой пользовались поэты в победных одах, восхваляя своих заказчиков, становилась фактом. Тем не менее это возведение в ранг богов было возможно лишь после смерти: греки с особым почтением относились к умершим. Помимо культа олимпийских богов, большое значение имел для них культ умерших, который нам необходимо рассмотреть.

*

Знания о культе мертвых в микенском обществе, обществе аристократическом, мы черпаем лишь на основе анализа гробниц. Монументальная архитектура гробниц со сводами, богатство содержимого могил и некоторые признаки существования культа мертвых показывают, с какой заботой микенцы почитали покойных. Однако мы не знаем, как они представляли себе их дальнейшую участь. Гомер очень многословно повествует о похоронах Патрокла: сожжение трупа на костре, жертвоприношение троянских пленников и любимых животных, лошадей и собак; приношение меда и масла, жертвование своих волос в знак траура, похоронное пиршество, атлетические игры в память о покойном, сооружение гробницы — все это подробно описано в XXIII песни «Илиады». Эти погребальные почести говорят лишь о существовании веры в загробную жизнь. Действительно, Гомер верит в загробную жизнь: он первым в европейской цивилизации четко выражает понятие души (psyche). Будучи отличной от тела, в последний момент она отделяется, чтобы присоединиться к обиталищу мертвых, к Аиду. Она является образом (eidolon) того, что представлял собой живой, но это образ, не имеющий тела или веса, однако способный страдать и скорбеть о жизни. Поэт часто являл ее во снах героям, как, например, душу Патрокла — Ахиллесу, однако она ускользает от тщетных попыток друга обнять ее. Лишь магическая процедура, которую осуществляет Одиссей в XI песни «Одиссеи», позволяет вызвать души умерших, — это некийя, которую великий Полигнот позднее повторит в павильоне (лесхе) книдян в Дельфах: выпивая кровь жертв, собранных в одной могиле, души на момент обретали вид человеческого существа. Но это лишь обманчивая видимость: даже если Одиссей смог обменяться несколькими словами с душой своей матери, он напрасно протягивал к ней руки:

Трижды бросался я к ней, обнять порываясь руками.

Трижды она от меня ускользала, подобная тени

Иль сновиденью[25].

Эти тени блуждали по Асфоделевому лугу, под землей, по ту сторону ворот в пристанище мертвых, царство Аида. Похоронные почести и, особенно, кремация, являлись необходимым условием для того, чтобы душа достигла этого пристанища и наслаждалась мрачным покоем. Такое восприятие загробной жизни было неутешительным для смертных. Герои Гомера любили жизнь и скорбели при мысли потерять ее: однако ощущение неизбежности порождало пессимистическое смирение. Тень Ахиллеса, который был красивейшим и храбрейшим из людей, произносит горькие слова:

Я б на земле предпочел батраком за ничтожную плату

У бедняка, мужика безнадельного, вечно работать,

Нежели быть здесь царем мертвецов, простившихся с жизнью[26]