Цивилизация Древней Греции

Так, желание славы, восхвалений, чувство национальной гордости и искреннее почтение по отношению к божеству — все в совокупности разжигало пыл соперников. Зрителей же одолевало любопытство увидеть вблизи известных людей, поскольку среди атлетов были писатели, философы, риторы и художники, которые, используя стечение народа, представляли свои произведения на публичных чтениях или пытались получить заказы. Оживленность, суматоха, торговые сделки непременно сопровождали спортивные состязания и священные церемонии. На священной территории Алтиса, посвященного Зевсу, говорили на всех греческих диалектах. Зеваки высматривали какого-нибудь известного гостя — Фемистокла, Алкивиада, Платона, о приезде которых в Олимпию знали точно, или других, о чьем прибытии не сообщалось. Геродот читал там свою «Историю» под аплодисменты собравшихся, которые, по свидетельству Лукиана, назвали девять книг произведения именами девяти муз. Софист Горгий из Леонтини вызвал восторг своим красноречием, и в память об этом его внучатый племянник воздвиг статую, которую позже мог узреть Павсаний. Совместно проживая в течение нескольких дней, участвуя в одних и тех же жертвоприношениях, в равной степени волнуясь за участиников, люди со всех концов греческого мира лучше узнавали друг друга. Несмотря на различие интересов и на столкновение амбиций, свойственных разным городам, они осознавали свою глубокую солидарность. Это было конкретное выражение самого понятия об эллинизме. Это чувство значительно усиливалось во время таких крупных регулярных религиозных сборищ, которые греки называли панегириями. Именно об этом великолепно сказал Исократ, великий афинский ритор IV века, в своей речи, которую он произнес в 380 году по случаю сотой Олимпиады и которую поэтому называют панегириком: «Заслуженно хвалят тех, кто учредил общеэллинские празднества за установленный ими обычай заключать всеобщее перемирие и собираться вместе, чтобы, свершив обеты и жертвоприношения, мы могли вспомнить о связывающем нас кровном родстве, проникнуться друг к другу дружелюбными чувствами, возобновить старые и завязать новые договоры гостеприимства. Собравшись вместе, эллины получают возможность приятно и с пользой провести время, одни — показывая свои дарования, другие — глядя на их соперничество, причем все остаются довольны: зрители могут гордиться тем, что атлеты ради них не жалеют сил, а участники состязаний рады, что столько людей пришло на них посмотреть»[24].

Другие крупные панэллинские игры были поводом для подобных панегириев. Пифийские игры в Дельфах были основаны в честь Аполлона после первой священной войны в 582 году. Постепенно они дополнялись теми же атлетическими состязаниями, что и в Олимпии. Но их своеобразие заключалось в том, что существенное место отводилось музыкальным соревнованиям, традиция которых в Дельфах была очень древней: известно, что Гомер и Гесиод хотели принять участие в этих соревнованиях, но были исключены: один — поскольку был слепым и не умел играть на кифаре, другой — поскольку, будучи отличным поэтом, не достаточно хорошо аккомпанировал себе на кифаре. История рассказанная Павсанием, скорее всего недостоверна, однако она отлично показывает, что Аполлон, бог искусства, проявлял одинаковый интерес и к музыкальными композициями, и к атлетическими соревнованиями.

Празднества происходили каждые четыре года, на третий год после олимпиады, то есть через два года после Олимпийских игр, ближе к концу лета (август-сентябрь). За некоторое время до игр дельфийцы отправляли делегации, теоры (или те ары, как говорили в Дельфах), в разные концы греческого мира для официального оповещения об открытии пифий. Во время этого религиозного посольства теоров принимали и размещали в каждом независимом полисе официальные лица, в обязанности которых входило облегчить их миссию и которые назывались теородоками. Список этих теородоков высекался в святилище, и до нас дошел один фрагмент, относящийся к концу V века, большой кусок конца III века и несколько фрагментов середины II века. Это очень ценные источники для исторической географии и ономастики. Как и в Олимпии, наградой в этих играх был простой венок из листьев лавра — любимого дерева Аполлона, ветки которого срезались в особых условиях, согласно религиозным требованиям: ребенок, чьи отец и мать были живы, должен был отправиться за этими ветвями в долину Темпеи, в Фессалии. Авторитет Аполлона, известность его оракула повышали привлекательность игр и приводили в Дельфы толпы, сравнимые с теми, что собирались в Олимпии.