Цивилизация

— Мне кажется, Максим, что ты преувеличиваешь опасность иудейского бога. И страна его далека от нас, и не проповедуют иудеи его культа другим народам, и этому их обычаю уже много веков. С чего бы им вдруг менять его? Если и найдутся вдруг такие, то сколько их таких будет среди всего их народа, и разве не угомонят их сами же иудеи? Но вот кое в чём другом я согласен с тобой полностью. Римская культура и сейчас уже выше нашей и этим привлекательна для многих наших соплеменников в Бетике. А когда они и греческую культуру переймут, которая ещё выше их собственной — мне страшновато даже представить себе, как притягательна она будет для наших людей. Вот эта опасность ближе и понятнее. Их мифы так же стары и наивны, как и наши, но вот сами их боги — крепкие, величественные и выглядят живее и достовернее наших, а их богини гораздо женственнее и привлекательнее наших в своей бесстыдной наготе. Как греческая гетера манит сильнее, чем греческая же домашняя затворница, так же и их богини в сравнении с нашими, а с ними становятся привлекательнее и их мифы. Наша традиция не в силах противостоять такому натиску, и раз уж эллинизация нашей культуры неизбежна — будет лучше, если она придёт к нам не через римлян, а так, как предлагаешь ты — по нашей собственной воле и напрямую от греков, минуя римское посредничество и раньше его, а главное — пусть она будет такая, какую выберем мы сами, и гораздо лучшая, чем та, что принесут римляне.

— Я рад, что ты понимаешь это, святейший.

— Понимаю, как видишь. Но при этом я понимаю и Вирию с её колебаниями — ведь эта новая статуя Иуны по-гречески бесстыдна и абсолютно не в наших традициях, но она лучше и совершеннее греческих — с ТАКИМИ богами нам уже не будут страшны ни греческие, ни римские. Я надеюсь, Иуна не единственная из наших богов обновит своё обличье? Я, конечно, не могу не радоваться тому, как чтут Нетона за Морем Мрака, но не пора ли и здесь почтить его надлежащим образом? — жрец намекал на давешнюю статую Нетона, отлитую для храма на Азорах.

— Там, святейший, маленькие острова посреди бескрайнего моря, и Нетон для них нужен морской — трудно ли было "срисовать" его с греческого Посейдона? Здесь же, как ты сам говоришь, у Нетона разносторонняя деятельность, и нельзя упустить ни одной из сторон. Это гораздо труднее, и без твоей помощи нам тут, боюсь, никак не обойтись. Хорошо ли будет, если в спешке или по незнанию мы упустим что-то важное?

— Я понял тебя, — благосклонно кивнул Ретоген, — Конечно, поспешность в столь большом и важном деле только повредила бы ему, и разумеется, мой долг как служителя Нетона помочь вам изобразить его новое обличье хорошо и правильно. Что же до картины создания нашего земного мира…

— Разве не должна и она у нас быть гораздо лучшей, чем всё, что только сумеют придумать греки? Пусть уж лучше они обсуждают НАШУ философию и сравнивают её со своей, чем мы будем выбирать из их плохо продуманных и непригодных для нас учений.

— Но ведь римляне же всё равно будут насаждать в Испании их.

— Конечно будут, святейший. Поэтому нам и важно, чтобы наше учение успело стать одним из них и именно так и воспринималось самими римлянами. И тогда мы, как бы уступая им и принимая насаждаемую нам греческую философию, на деле примем то, что нужно нам самим. Своё, но через греков, и таким образом как бы греческое.

— Мне кажется, греки обязательно чего-то недопоймут и всё переврут.

— Да и пускай, святейший. А мы и сами тоже в свою очередь где-то чего-то не так поймём, где-то что-то с греческого на турдетанский не так переведём, и в результате тоже переврём "их" учение так, как нужно нам. Мы ведь варвары, и нам это простительно.

— То есть мы изобразим повышенное рвение малограмотных, но ревностных в своих устремлениях быть правильнее всех неофитов? — окончательно въехал жрец.

— Именно, святейший. И если мы сделаем это раньше, чем до этого дойдут руки у самих римлян, у нас будут хорошие шансы если и не повлиять по этой части на сам Рим, так хотя бы уж охватить этим добрую половину Испании, включая и Бетику. И тогда уже поздно, да и незачем будет что-то менять в учении, ПОХОЖЕМ на греческое, а главное — УЖЕ "открытом" своим благочестивым почитателям богами, ОЧЕНЬ ПОХОЖИМИ на греко-римских — гораздо больше похожими, чем те похожи сами на себя…

— Это вы хорошо придумали, — признал Ретоген, когда отсмеялся, — Благочестие римляне смогут только одобрить, а благочестивый человек разве спорит с божественной истиной? Богов надо чтить, а вместе с ними — и явленные ими священные откровения. То, что ты предлагаешь — очень ново и очень непривычно, и ты хорошо сделал, что заговорил об этом впервые здесь с нами, а не на Большом Совете. Всё это нужно ещё хорошенько обдумать и мне самому, и моим жрецам…