Цицианов

Но не только горные теснины были тяжким испытанием для путников, ехавших из России в Грузию. В степных и предгорных районах между Кавказской линией и донскими станицами зимние вьюги заставляли экипажи останавливаться где попало и ждать улучшения погоды, поскольку дороги не были никак промаркированы. 24 апреля 1803 года Цицианов предписал ставропольскому земскому исправнику Бабину установить по обеим сторонам дороги сплетенные из лозы туры или насыпать через каждые 500 метров двухметровые холмики и посадить на них тополя[491]. О состоянии путей сообщения в Грузии красноречиво говорит тот факт, что даже Тифлис во время паводков на Куре оказывался отрезанным от внешнего мира из-за отсутствия мостов через реку. Ежегодно на переправах гибли люди, которых уносило бурными потоками. Цицианов приказал построить мост для обеспечения беспрепятственного сообщения административного центра Закавказья со всеми частями подведомственной ему территории.

Разъезжая по губернии, Цицианов убедился, что местные власти не особенно радеют о качестве путей сообщения. Судя по эмоциональности его предписания тифлисскому капитан-исправнику Серебрякову от 25 октября 1804 года, главнокомандующий испытал все «прелести» тамошних коммуникаций на себе: его экипаж тонул в канавах, увязал в распаханных местах, цеплялся за сучья деревьев из-за крайней узости дороги. Следствием этого стали «Генеральные правила о дорогах». Крестьяне обязывались до и после сезона полевых работ проложить между городами трассы шириной 16 метров, а между селами — 4 метра. В лесу устраивалась просека шириной не менее 8 метров и выравнивалось полотно шириной 4 метра. Строго запрещалось запахивать дороги и устраивать водоводные каналы без устройства через них мостов[492]. Готовясь к войне с Персией, Цицианов приказал в феврале 1804 года провести усовершенствование дороги на Гянджу и построить мосты через имевшиеся там речки и ручьи, «дабы в случае движения войск и артиллерии обоз не был принужден изнуряться»[493]. Рубку леса, лишавшую горцев возможности скрытно подбираться к русским колоннам, устраивать засады в местах, неудобных для регулярных войск, традиционно считают изобретением генерала Ермолова. Это не так. Еще в 1804 году Цицианов предписал очистить от леса Тагаурское ущелье, чтобы лишить горцев возможности безнаказанно «шалить» на подступах к Военно-Грузинской дороге[494]. Таким образом, нашего героя смело можно назвать родоначальником системного дорожного строительства в Закавказье.

Не остались без внимания Цицианова и водные пути, и прежде всего трасса Астрахань—Баку. Многочисленные отмели и подводные камни в сочетании с примитивнейшими приемами навигации являлись причиной частых аварий торговых судов. Ситуация усугублялась тем, что жители прибрежных дагестанских аулов считали корабли, потерпевшие крушение, своей законной добычей, а местные правители не особенно противились этому. Так, например, в ноябре 1802 года неподалеку от Дербента, напротив владений уцмия Каракайтагского, село на мель судно астраханского купца. Команда добралась до порта на шлюпке, прихватив с собой наиболее ценные товары. Ших-Али Дербентский обещал беспрепятственно отпустить моряков вместе со всем их добром; уцмий также пообещал сдать «судно в целости и все, что за грабежом еще осталось в судне, как то железные полосы и судовые припасы». Но когда хозяин судна приехал на место, то увидел, как несколько сотен дагестанцев рубили корпус и растаскивали железные детали. Более того, они напали на купца, и только резвость коней, полученных от хана, спасла незадачливого морехода и его охрану от грабежа, а возможно, и от смерти. Жалоба на местных жителей ни к чему не привела. Ших-Али-хан заявил, что отдаст товары только после того, как накажут каракайтагцев. Только после настоятельных требований русской стороны дербентцы вернули часть удерживаемого добра[495].