В определении круга лиц, на которых мог опереться Цицианов, не следует забывать о «гродненской истории», когда генерал решительно встал на сторону И.А. Безбородко — племянника канцлера Александра Андреевича Безбородко. Последний начал свою военную и административную карьеру в окружении П.А. Румянцева-Задунайского, который и рекомендовал его Екатерине II. Императрица назначила его принимать челобитные на ее имя, что открыло ранее никому не известному и неродовитому человеку огромные возможности для установления связей в российской элите. Безбородко «владел слогом», делал толковые доклады по различным «частям» государственного управления, сопровождал царицу во всех поездках, фактически руководил деятельностью российского Министерства иностранных дел. Не оказался он в опале и при Павле I, который буквально осыпал Безбородко наградами. Цицианова поддерживал и другой племянник канцлера — Виктор Павлович Кочубей. С 1786 года он состоял при императрице Екатерине II; в 1792 году получил пост посла в Турции. При Павле I периоды его фавора чередовались с опалами. С восшествием на престол Александра I Кочубей стал одним из главных действующих лиц в правительстве. Вес в обществе ему придавали не только близость к императору, не только пост министра внутренних дел, но и связь по линии жены с родами графов Васильчиковых и Разумовских, а по личным контактам — с графами Александром Романовичем и Семеном Романовичем Воронцовыми, братьями Екатерины Романовны Дашковой. Именно эти два видных государственных мужа, иногда именуемые «екатерининскими орлами», стали главной опорой Цицианова. Семен Романович Воронцов после нескольких лет успешной военной карьеры в 1783 году стал послом в Венеции, а затем в течение двадцати лет представлял Россию в Лондоне (1785—1806). Как Кочубей при Павле I, он был то в милости, то в немилости императора. В начале 1801 года вышел указ о его отставке, но Александр I вернул его на службу. Его младший брат Александр Романович служил послом в Австрии, руководил Коммерцколлегией, но не считался влиятельной фигурой при дворе. В 1791 году он вообще вышел в отставку. 1802 год, когда его назначили государственным канцлером, называли временем торжества Воронцовых. Хотя в 1804 году Воронцов по состоянию здоровья вышел в отставку, к мнению этого государственного деятеля «в верхах» прислушивались до самой его смерти.
Таким образом, Цицианов был человеком одной из влиятельных придворных партий. Это со всей очевидностью показывает переписка А.Р. Воронцова, получавшего персонально письма от главнокомандующего на Кавказе и отправлявшего ему приватные послания. 21 июня 1805 года он выразил удовлетворение по поводу награждения князя орденом Святого Александра Невского с алмазными знаками и солидной арендой. В послании от 8 июня 1805 года своему племяннику Михайлу Семеновичу Воронцову (будущему главнокомандующему на Кавказе в 1845—1854 годах) он сетовал на то, что в столице многие настроены против Цицианова, добавляя: «…это не делает чести общественному мнению, которое господствует в Петербурге». Влиятельный царедворец также выразил надежду на то, что Цицианов останется в Грузии, где он приносит так много пользы. О незаменимости своего протеже на этом посту Воронцов повторял неоднократно в письмах своим друзьям и родственникам. Более того, в его письмах выражалось недоумение по поводу малой активности других сторонников князя, способных повлиять на его имидж[309].
В 1804 году перед Цициановым встала сложная задача, ошибка в решении которой могла сильно повредить его репутации. На Кавказ в погоне за чинами и орденами приехал Михаил Семенович Воронцов. Приводим целиком письмо, которое получил главнокомандующий по этому поводу: