Читаем Цицерон полностью

В целом автор речи об ответах гаруспиков благосклонен к Помпею. Цицерон не позволяет себе обвинять триумвиров, он нападает лишь на своих личных врагов — прежде всего на Клодия и еще на Пизона, консула, который предал его ради выгодного наместничества. О Цезаре — ни слова; по контрасту с безудержными восхвалениями Помпея это выглядело как осуждение. Ни слова и о Крассе. Цицерон старается поссорить триумвиров между собой. Наша датировка речи как раз подтверждается ее содержанием — Цицерон, видимо, не знал еще о согласии, к которому пришли триумвиры в Лукке. Об этом ему предстояло узнать в самое ближайшее время.

Весть пришла с двух сторон. Сначала прибыл Вибуллий, вестник, которого спешно отправил к нему Помпей тотчас после своего отъезда из Лукки. Помпей просил Цицерона не участвовать в сенатских прениях по аграрным законам Цезаря и распределению Кампанских земель, которые начинались 15 мая. Другое известие доставил Квинт, которого Помпей встретил в Сардинии. Они долго беседовали, и содержание разговора известно нам по обстоятельному письму Лентулу, цитированному выше. В ходе разговора Помпей напомнил Квинту, как тот умолял его помочь возвращению Марка из изгнания и какие обязательства принял от имени брата. Если теперь Марк не проявит сдержанность, последствия падут на Квинта. Пусть Марк отныне не подвергает критике политику Цезаря, мало того — пусть всячески ей содействует. Угрозы Квинту заставили задуматься и Марка. Видимо, придется снова смириться с неизбежным. В письме к Лентулу Цицерон рассказывает, как погрузился в воображаемый диалог с Республикой, в духе античных диалогов, едва ли не самым ярким образцом которых является «Критон» Платона. Цицерон просит римское государство позволить ему высказать благодарность людям, вызволившим его из изгнания, и выполнить обязательства, которые принял от его имени Квинт.

«Ведь в лице моем государство всегда располагало добрым гражданином, но оно же всегда позволяло мне оставаться верным своему человеческому долгу». Цицерон исследует всю свою политическую биографию, вспоминает, что всегда питал глубокое уважение к Цезарю, равно как и к своему брату Квинту. В заключение — еще одна реминисценция из Платона, где говорится, что в государственных делах никогда не следует пытаться достичь недостижимого и «действовать силой ни против отца, ни против отечества». Так с помощью цитат из Пятого письма Платона Цицерон оправдывает если не в собственных глазах, то по крайней мере в глазах римского общества свою внезапную готовность послушно следовать «советам Помпея и Цезаря». Он не цитирует Платона дословно, ибо явно старается избежать ясности и определенности. В рассуждении, использованном Цицероном, тем, кто упрекал Платона в невмешательстве в политическую жизнь Афин, он отвечает, что афинская демократия стара и не способна внять чему бы то ни было, что она «неизлечима». Понимал ли Цицерон, что римская республиканская община тоже неизлечима? По-видимому, понимал или почти понимал, но не решался высказать. Как бы то ни было, на заседание 15 мая Цицерон не явился, так что ему не пришлось воздерживаться от суждений о судьбе Кампанских земель, хотя раньше он обещал принять в заседании самое активное участие. Правда, он лишился удовольствия слышать, как сенат отказал Габинию в просьбе провести молебствия в его честь. Вопрос о наделах в Кампании в отсутствие Цицерона не решили, маневр сената, направленный против Цезаря, провалился.

Триумвирам, однако, простого невмешательства было мало. 15 или 16 мая Цицерон отправился в Анций, но тут же вернулся. Сенату предстояло рассмотреть еще одно дело, которое требовало его присутствия. Война в Галлии продолжалась и ширилась, Цезарь без официального разрешения сената увеличил число своих легионов с четырех до шести, а потом и до восьми. Теперь он настаивал, чтобы сенат предоставил средства для оплаты солдат и позволил выбрать десять легатов — следовательно, намеревался Довести в ближайшее время число своих легионов до десяти. Сенаторы отнеслись к просьбе в высшей степени сдержанно. Тогда Цицерон взял слово и добился удовлетворения требований Цезаря вопреки возражениям друга Катона Фавония (Катон все еще находился на Востоке и должен был вернуться только в ноябре).

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии

Все жанры