Цицерон

Произнести вторую Филиппику в Риме значило бы подвергнуть себя смертельной опасности; Цицерон предпочел показать ее Аттику и, учтя его замечания, опубликовать. Тут было свое преимущество: опубликованная речь обращалась к несравненно более широкой аудитории, и воздействие ее оказывалось более длительным. В письме Кассию Цицерон признает, что защитников республики в сенате немного. Может быть, их станет больше, когда люди прочтут обвинительный акт, обращенный к совести каждого. Освободители далеко от Рима. Хватит ли для спасения государства одного лишь красноречия Цицерона? 9 октября Цицерон еще из Рима пишет своему другу Корнифицию, управлявшему провинцией Африка: мало-помалу все надежды сходятся на Октавиане. Граждане верят, «что он сделает все, дабы заслужить хвалу и славу». Выбор этих двух слов, laus и gloria, не случаен: Цицерон рассчитывал, что юноша станет «добрым гражданином» в мирное время и удачливым полководцем во время войны. 9 октября Антоний отбыл в Брундизий встречать четыре легиона из Македонии; он хочет задобрить их деньгами и привести в Рим, чтобы, как пишет Цицерон, «расположить у нас на шее». Война становилась неизбежной, а восстановление республики отодвигалось в неопределенное будущее. Две враждующие силы вырисовывались вполне отчетливо: с одной стороны Антоний, с другой — покровитель «добрых граждан» Октавиан. Цицерон твердо знал, какой политической линии следовало придерживаться в следующем году. Но надо было дождаться 1 января, смены консулов, а до тех пор — выжить.

Цицерон уезжает из Рима, куда возвратится лишь 9 декабря; он проводит время сначала на своих Кампанских виллах, потом в Арпине, где создает трактат в трех книгах «Об обязанностях». Трактат не был предусмотрен в плане философских сочинений, которым открывалась вторая часть «О предвидении». Три книги трактата посвящены сыну Марку; сын продолжал свои занятия в Афинах, тремя месяцами раньше Цицерону пришлось отказаться от свидания с ним отчасти из-за противного ветра (без сомнения, ниспосланного богами), отчасти из-за срочных политических дел.

Откуда такое сочинение? Откуда сама проблема?

Замысел возник в ходе раздумий над учением стоиков; название изначально предстало перед автором в своем греческом обличье. Первое упоминание о будущем сочинении в письме Аттику от 7 ноября связывается с греческим словосочетанием , которым широко пользовались в недалеком прошлом наставники «римского стоицизма» Панеций, Гекатон Родосский, Посидоний; оно же встречается и у основоположников Древней Стой — Зенона, Клеанфа, Хрисиппа и других. Но как передать по-латыни ? В греческом языке это причастие настоящего времени, означающее нечто вроде «подходящий», «приличествующий», «подобающий», следовательно, и «благопристойный». В качестве латинского адеквата Цицерон предлагает officium, которое на первый взгляд не слишком соответствует греческому термину. Officium означает выполнение некоторого труда, но с существенным оттенком — не всякого труда, а выполняемого в помощь кому-либо. Оказывая, например, поддержку другу в суде или участвуя в торжественной церемонии в его семье, выполняешь по отношению к нему officium.

У Аттика такой перевод вызывает возражения. Ему непонятно, каким образом столь глубоко римское понятие может рассматриваться как аналог греческого «подобающее», «благопристойное». В ответ Цицерон приводит множество расхожих выражений, таких, как consulis officium, senatus officium, imperatoris officium, используемых для обозначения «обязанностей» консула, деятельности, «подобающей» сенату или командующему армией. Но тогда естественно спросить, почему не говорить просто о «доблести» командующего или консула, о «совершенстве» в выполнении своего дела — ведь именно этими выражениями пользовался Платон в «Меноне»? Дело в том, что Платон не знал различия, которое в глазах стоиков играло первостепенную роль — различия между реальным практическим содержанием действия и его общей нравственной характеристикой, от содержания более или менее независимой. Слово «подобающий», «благопристойный» относится к первому и только к нему. Доблесть — характеристика мудреца, то есть характеристика деятельности более теоретической, нежели реальной; «подобающее» же или «благопристойное» возникает постоянно, присутствует в жизни каждого, обнаруживается в его поступках, и по отношению к нему эта жизнь и эти поступки и оцениваются. Но как можно в каждом отдельном случае определить «благопристойное»? Подвергая всякий раз действие критике разума: «благопристойное» — это то, что может быть оправдано судом разума.