Цицерон

Квадрат не отказался от своей цели и внес на рассмотрение concilium plebis (плебейской сходки), утвердившей Клодиев закон, предложение его отменить. Поскольку Квадрат был трибуном, такой шаг считался вполне конституционным. Предложение Квадрата обсуждалось 24 июня, но люди Клодия разогнали собравшихся, и замысел Помпея не удался. Несмотря на выходки Клодия, триумвиры пока что крепко держались друг за друга. Но, раз начавшись, кампания по признанию Клодиева закона не соответствующим правовым нормам уже не могла остановиться и в конечном счете завершилась возвращением Цицерона.

Когда Квинт вернулся в Рим, выяснилось, что ему ничего не грозит, и он полностью посвятил себя защите интересов брата. Вместе сГаем Пизоном, мужем Туллии, идвоюродным братом консула они убедили последнего снова поставить вопрос о Цицероне перед сенатом. Консулы пытались уклониться, уверяли, что не могут предпринять ничего вопреки Клодиеву закону, ведь он запрещает обсуждать какие бы то ни было меры, направленные на возвращение изгнанника. Ответ вызвал в сенате такое возмущение, что курия отказалась заниматься текущими делами. Это было в июне, Вскоре затем против Клодия выступил Нинний Квадрат, он утверждал, что Клодий не дает ему исполнять свои обязанности, и прибег к архаической процедуре, которая, впрочем, реального эффекта не дала: посвятил имущество противника богине Церере.

В июле между сенатом и Клодием наступило своего рода перемирие — надо было дать возможность состояться народным собраниям. Консулами на следующий год были избраны Публий Лентул Спинтер и Квинт Цецилий Метелл Непот (брат его, Целер, умер несколькими месяцами раньше). В народные трибуны оказались избранными друзья Цицерона — Публий Сестий, Тит Анний Милон, Курций Педуцеан и Тит Фадий. Но вскоре после выборов, скорее всего 23 июля, Клодий совершил некий «курбет». Созвав сходку, он призвал к ответу Бибула, бывшего коллегу Цезаря по консульству, и заставил его признать перед всем собранием, что Цезарь осуществлял консульские полномочия вопреки произнесенной в соответствии с обычаем им, Бибулом, obnuntiatio — официальному божественному предупреждению о неблагоприятных авспициях. Другими словами, все мероприятия Цезаря следует объявить недействительными. Клодий использовал ту же тактику, к которой несколько месяцев тому назад прибегли преторы Домиций и Меммий. Стоило сенату согласиться, и все препятствия к возвращению Цицерона отпадали. Передавали, будто Клодий даже заявил, что готов «на своих плечах принести Цицерона в Рим». Как объяснить столь удивительный ход? Ни о какой искренности, разумеется, не может быть и речи. Просто Клодий отлично понимал, что условие, в зависимость от которого он ставил возвращение Цицерона, неприемлемо и невозможно. О выступлении трибуна Цицерон рассказал в речах, произнесенных после возвращения из ссылки, но в письмах Аттику, написанных в самый разгар событий, он о нем даже не упоминает; следовательно, уверен, что все это не более чем уловка и провокация. На самом деле «курбет» Клодия объяснялся просто: Варрон привез из Галлии новые вести — Цезарь не возражает против возвращения Цицерона. Цезарь, так недавно вдохновлявший Клодия на пламенные речи против «Арпинского тирана», от него отступился; Клодий это понял и пустился на шантаж. Письмо Цезаря Варрону датировано июлем; Клодий, явно сбитый с толку неожиданным оборотом дела, созвал сходку 23-го числа того же месяца. Через несколько дней он решился ка безрассудный шаг, сильно поколебавший доверие к нему триумвиров.