Цитатник Юнга. Изречения, максимы, афоризмы

Люди склонны винить внешние обстоятельства, но раз уж в нас что-то взрывается – значит, это «что-то» присутствовало в нас прежде. В сущности, мы постоянно живем на вулкане, и, насколько нам известно, не существует никакой возможности защититься от извержения, которое, если разразится, уничтожит все вокруг. Конечно, хорошо проповедовать разум и здравый смысл, но что можно поделать, если ваша аудитория – сумасшедший или толпа, охваченная коллективным безумием? Между безумцем и толпой нет большой разницы, потому что обоими движут безликие, непреодолимые силы… Ныне мы наблюдаем поразительную картину того, как некоторые государства перенимают извечные тоталитарные претензии теократии, неизбежно сопровождаемые подавлением свободной мысли. В очередной раз мы видим людей, перерезающих друг другу горло во имя детских теорий о том, как создать рай на земле. Нетрудно заметить, что подпольные – если не сказать адские – силы, в прежние времена более или менее успешно интегрированные в гигантскую духовную конструкцию, где они могли даже принести определенную пользу, ныне формируют или пытаются сформировать систему государственного рабства или государственную тюрьму, лишенную какой бы то ни было привлекательности для ума и духа. Немало людей в наше время убеждено, что одного только человеческого разума недостаточно для осуществления громадной задачи – прикрыть вулкан крышкой… Посмотрите на невероятную дикость, охватившую наш так называемый цивилизованный мир: ведь она исходит только и исключительно от человеческих существ и их психологического состояния! Посмотрите на дьявольские орудия разрушения! Ведь они изобретены совершенно безобидными джентльменами, разумными и уважаемыми гражданами самого высокого достоинства. И когда все вокруг рушится под напором выпущенных на волю, не поддающихся описанию, адских, опустошительных сил, виноватых словно и нет вовсе. Так уж получилось – но ведь это делается человеческими руками! Каждый человек слепо убежден, что он представляет собой не более чем свое собственное, весьма скромное и малозначительное сознательное Я. В результате никто не отдает себе отчета в том, что организованные на рациональных началах скопления, которые мы называем государствами или нациями, управляются безликой с виду, но страшной силой, сдержать которую не может никто и ничто. Эта дьявольская сила обычно объясняется как страх перед соседней нацией, будто бы одержимой злобными бесами. Но никто не может судить о том, как и в какой степени одержим он сам; поэтому он бессознательно проецирует свое собственное состояние на соседа и, соответственно, считает святым долгом обзавестись самыми большими пушками и самыми ядовитыми газами. И хуже всего то, что он прав; ведь все его соседи охвачены точно таким же неконтролируемым страхом. Хорошо известно, что среди пациентов психиатрических больниц наиболее опасны не те, кем движет ярость или ненависть, а те, кто страдает от страха. (15, 236)

213

То, что мир внутри и вне нас покоится на трансцендентальной основе, так же несомненно, как и наше собственное существование, но так же несомненно и то, что непосредственное восприятие архетипического мира внутри нас так же мало соответствует истине, как непосредственное восприятие физического мира вне нас. Если мы убеждены, что мы знаем абсолютную истину о метафизических вещах, это значит не что иное, как то, что архетипические образы овладели нашими мышлением и чувством до такой степени, что они утратили свое качество функций, находящихся в нашем распоряжении. Эта утрата проявляется в том факте, что объект восприятия становится абсолютным и не подлежащим сомнению и окружается таким эмоциональным табу, что любой, кто решается задуматься над ним, автоматически клеймится как еретик и богохульник. Во всех других случаях любой человек полагает, что разумно подвергать объективной критике созданный им субъективный образ какого-либо объекта. Но перед лицом одержимости или яростной эмоции разум бессилен; сверхъестественный архетип доказывает, что в данном случае он сильнее, потому что он может воззвать к жизненной необходимости. Как правило, это происходит тогда, когда он компенсирует ситуацию беспокойства, которую не могут разрешить никакие усилия разума. Мы знаем, что архетип может со страшной силой ворваться в жизнь как индивида, так и целой нации. Поэтому нет ничего удивительного в том, что его называют «Богом». Но поскольку люди не всегда пребывают в ситуации острого беспокойства или не всегда ощущают это беспокойство, то бывают более спокойные времена, когда появляется возможность для размышлений. Поэтому, когда изучаешь состояние одержимости или эмоционального приступа без предубеждения, то вынужден признать, что одержимость сама по себе не открывает ничего, что ясно и надежно характеризовало бы природу «фактора одержимости», хотя существенной частью этого феномена является то, что «одержимый» чувствует непреодолимую потребность высказывать решительные утверждения. (2, 588)

214