Цитатник Юнга. Изречения, максимы, афоризмы

Английский философ сказал: «Высшему разуму всегда присуща некая неясность». Это вполне справедливо. Точно так же и высшее чувство никогда не бывает безоблачно ясным: искренне насладиться чувством высшего порядка можно лишь тогда, когда оно не совсем бесспорно. Так же и мысль, лишенная и тени противоречия, неубедительна. (24, 48)

128

Мир – это наша картина. Лишь по-детски мыслящие люди воображают, что мир таков, каким мы его себе представляем. Образ мира является проекцией мира самости, так же как последний является внутренней проекцией внешнего мира. Лишь особо устроенный философский разум может заглянуть по ту сторону этой привычной картины мира, где вещи статичны и изолированы друг от друга. Шагнув за рамки этой картины, обыденный разум испытает потрясение: это способно поколебать все мироздание, поправ наши сокровеннейшие убеждения и надежды, и я не вижу необходимости расшатывать устоявшийся порядок вещей. Это не нужно ни пациентам, ни их врачам; может быть, это то, что нужно философам. (24, 61)

129

Нас, должно быть, рассмешила бы мысль о том, что растение или животное изобрело само себя, однако существует много людей, верящих, что психика или разум возникли сами собой и таким образом оказались своим собственным создателем. Фактически же разум вырос до своего теперешнего состояния сознания так же, как желудь вырастает в дуб, а ящеры развились в млекопитающих. И так же долго, как все это развивалось прежде, так же оно развивается и сейчас; нами движут силы не только те, которые внутри нас, но и те, которые в виде стимулов действуют извне. (26, 90)

130

Ввиду лавинообразного роста мирового населения человек уже начал искать пути и средства удержания грозящего людского наводнения. Но природа может предвосхитить все наши попытки, обратив против человека его же собственный созидательный разум. Водородная бомба, например, могла бы с успехом приостановить перенаселение. Несмотря на наше горделивое превосходство над природой, мы все еще ее жертвы, ибо не научились контролировать свое собственное естество. Медленно, с завидным упорством мы кличем себе беду. (26, 114)

131

Наша воля есть функция, направляемая нашим умыслом; она, таким образом, зависит от определенности нашего умысла. Наш умысел должен – коль скоро это вообще есть некоторый умысел – быть рациональным, т. е. соответствующим разуму. Однако разве кто-нибудь когда-либо доказал и разве может быть когда-нибудь доказано, что жизнь и судьба согласуются с нашим человеческим разумом, т. е. что они равным образом рациональны? Напротив, мы не без оснований предполагаем, что они тоже иррациональны, иначе говоря, что они в конечном счете имеют свое основание также и по ту сторону человеческого разума. Иррациональность события выказывает себя в так называемой случайности, которую мы, разумеется, вынуждены отрицать, потому что мы ведь a priori не можем мыслить какой-либо процесс, который не был бы каузально и необходимо обусловлен, а следовательно, такой процесс и не может быть для нас случайным. Однако практически случайность наличествует повсюду, и притом ее очевидность настолько бьет в глаза, что мы с не меньшим успехом легко могли бы пренебречь нашей каузальной философией. Полнота жизни закономерна и вместе с тем не закономерна, рациональна и вместе с тем иррациональна. Поэтому разум и обоснованная разумом воля имеют силу лишь в весьма небольших пределах. Чем дальше простираем мы рационально избранную направленность, тем больше можем мы быть уверены, что тем самым исключаем иррациональную жизненную возможность, которая, однако, точно так же имеет право быть реализованной. Разумеется, способность определять направление своей жизни была весьма целесообразной для человека. Можно с полным правом утверждать, что достижение разумности есть величайшее завоевание человечества. Однако этим еще не сказано, что так должно или так будет продолжаться при любых обстоятельствах. Страшная катастрофа Первой мировой войны перечеркнула расчеты даже наиболее оптимистически настроенных культур-рационалистов. (19, 84)

132

Приход сознания был, вероятно, самым потрясающим переживанием первобытных времен, так как с ним явился на свет мир, о существовании которого до того никто и не подозревал. «И сказал Бог: “Да будет свет!”» – есть проекция того незапамятного переживания отделения сознания от бессознательного. (8, 104)

133

…недавнее прошлое и настоящее представляются эпизодами в драме, которая началась в седой древности и продолжается сквозь столетия в отдаленное будущее. Эта драма Aurora consurgens (лат.) (восходящая Заря) – рассвет сознания человечества. (20, 464)

134

Без сознания нет проблемы. Поэтому мы должны поставить вопрос иначе, а именно: каким образом случилось так, что человек вообще стал обладать сознанием? (17, 187)

135