Цитатник бегемота

Иван задумчиво полежал и осторожно приоткрыл глаза, услыхав стуки и почувствовав движение рядом с собою. Посетители галлюциногенного происхождения не исчезли, даже наоборот - их количество умножилось.

Иван вздохнул. Похоже, в госпитале он будет лежать долго... Давешний обладатель тонтон-макутовской оптики уловил сдержанный вздох Ивана и движение его век и обрадованно сказал:

-А! Наш юный друг снова очнулся. Господин профессор, вы можете с ним поговорить.

- Хорошо, - раздался голос из глубины комнаты. - И, господа, оставьте нас наедине.

-Да-да, - поспешно сказал первый врач и направился к двери. - Пойдемте, господа... Не будем мешать профессору и герру Кляйну...

"Какой еще герр Кляйн?" - недовольно подумал Иван, краем глаза наблюдая за тем, как врачи один за другим выходят из палаты.

Последний из них осторожно прикрыл дверь за собой. Иван повернул голову и посмотрел на того, кого назвали профессором.

Вид у врача был ничего себе, истинно профессорский. Могучая лысина, окладистая борода и толстенные очки с сильным увеличением - все это невольно вызывало уважение и даже пиетет. Вот только глаза... Иван даже поежился... какие-то слишком уж глубокие глаза - темные, мрачные, бездонные. У людей, даже у профессоров, таких глаз обычно не бывает.

Некоторое время этот самый профессор в упор разглядывал Ивана, а потом заговорил:

- Меня зовут профессор Фридрих фон Кугельсдорф. - Голос у него был бесстрастный и какой-то даже пустой. - Я руковожу исследовательской лабораторией, в которой вы в данный момент находитесь. Не соблаговолите ли объяснить, милостивый государь, каким образом вы здесь очутились, как ваше имя и кто, собственно, вы вообще такой?

Он выжидательно замолчал и обратил пристальную пустоту своего взора на Ивана.

Иван не ответил и снова закрыл глаза, уныло размышляя. А может, это всего-навсего практиканты из "Штази"?

Знают, что он хорошо говорит по-немецки, вот и... Хотя чего ради этот мужик допытывается, кто он такой и откуда взялся...

- Отвечайте же! - несколько нетерпеливо сказал профессор.

Ну и имечко у него, однако...

- Вы меня слышите? - повысил голос фон Кугельсдорф.

"Абер фрайлих", - подумал Иван, а вслух нехотя буркнул:

- Яволь...

А может, это просто чей-то дурацкий розыгрыш? А может...

- Ежели слышите, так отвечайте на поставленный вопрос, - раздался скрипучий до неприятности голос откуда-то из угла.

Иван сообразил, что говорит второй из оставшихся в комнате - его он не успел разглядеть. Он открыл глаза и грустно посмотрел на говорившего.

Лучше бы он не смотрел.

В углу, не касаясь спинки стула до невозможности прямой спиной и аккуратно положив ногу на ногу, сидел человек в черной эсэсовской форме: перчатки, кресты, значки, ремни, кобура, начищенные до зеркального блеска сапоги, из-под фуражки с серебристой мертвой головой - почему не снял убор в помещении? холодный немигающий взгляд льдистых голубых глаз...

Обмирая, как в кошмаре, Иван смотрел на невозможного персонажа, чувствуя, что уже не сомневается в абсолютной нереальности происходящего. Шутки, похоже, закончились: Иван явственно обонял запах керосина, витавший над его личным делом...

- А это, - профессор сделал широкий жест рукой, - господин...

- Кляйн, - проскрипел эсэсовец. - Оберштурмбаннфюрер Генрих Кляйн.

Он встал со стула, и все его портупеи с сапогами заскрипели в унисон с голосом хозяина.

- Герр Кляйн, - произнес профессор, - занимается тем, что...

- Подождите, профессор, - перебил его эсэсовец. - Я сам. Он подошел к Ивану, измерил его холодным взором и заговорил:

- Я занимаюсь тем, что отвечаю за секретность экспериментов, проводимых лабораторией профессора фон Кугельсдорфа. Я по мере сил борюсь с врагами нации и фюрера, со шпионами и диверсантами, но, - он поднял палец, - честным немцам бояться меня нечего. Вы будете отвечать на мои вопросы... Так?

- Да, - чуть ли не прохрипел Иван.

- Отлично, - удовлетворенно кивнул Кляйн. Он заложил руки за спину и некоторое время ходил по комнате. Потом вдруг резко повернулся и в упор спросил у Ивана по-французски:

- Ваше имя? Чин? Задание?

Придумал бы что-нибудь поновее, разозлился Иван. Что за шуточки, в самом деле? Ротмистр задрипанный. Жандармская морда.

- А почему по-французски? - задал он резонный вопрос. - Я что, похож на лягушатника? В моем лице есть что-то гасконское?

-Вообще-то нет,- несколько недоуменно произнес Кляйн.

- Тогда в чем же дело?

Немец не ответил. Создалось впечатление, что он желал бы почесать в затылке.

-А кто же вы тогда такой? - в затруднении спросил он. - Американец? Англичанин?

Иван укоризненно смотрел на него.

- Неужто поляк? - в священном ужасе проговорил Кляйн.

- Еще скажите, что я русский, - печально молвил Иван.

- Ну, это уже чересчур, - хмыкнул оберштурмбаннфюрер. - Я такого говорить не собирался...